в маркет я, скорее всего, заеду уже после того, как заберу дочь. А встреча с Анжели мне даром не нужна. Она всего лишь повторит слова Глеба. А я не верю никому. Никому, кроме Эмиля.
— Я подумаю, — открываю дверь автомобиля и сажусь за руль, спрятав бумагу и фотографии обратно в конверт. Бросаю на соседнее сиденье. — Выйду на связь, если что.
Ни черта подобного. Я не наступлю на те же грабли, Салтыков. Потому что я доверяю Эмилю. И ни капли не сомневаюсь в его честности и искренности. Я же отчетливо вижу, как его глаза загораются при виде меня. Как он меня хочет. Любит ведь, я уверена!
Глава 43
— Мамуль, мы почему тут остановились? — интересуется дочь, едва я паркую машину неподалеку от маркета.
— Готовить будем, малыш. И для этого нам нужно закупиться продуктами. Да и клубники захотелось. А у тебя есть пожелания?
— Ну… — прикладывает палец к виску, задумчиво всматриваясь перед собой. — Знаешь, иногда прямо хочется чего-то. А когда у магазина стоишь, так все из головы вылетает.
Звонко рассмеявшись, мы покидаем салон автомобиля и, взявшись за руки, направляемся к стеклянным дверям. Эмилия не отходит от меня ни на шаг. Даже часто что-то подсказывает. Мы неоднократно ходили в магазин вдвоем, и дочь прекрасно знает, чем я пользовалась чаще всего. Правда… С переселением в дом Эмиля для нас всегда готовила его домработница. И я уже позабыла, каково это — готовить собственными руками для дочки. А теперь и любимого человека.
Шоппинг наш затягивается. Потому что желание сделать этот вечер самым незабываемым берет верх. И я напрочь забываю обо всем на свете и фантазирую, что буду готовить на ужин. Кладу в корзину все, что под руку попадает и что притягивает мой взгляд.
Дочь снова подсказывает самые вкусные блюда. Перечисляет, что ей нравится больше всего. И я с удовольствием слушаю ее.
Наверное, скажете, что каждая мать любит своего малыша. Однако моя любовь к Эми совсем другая. Она была мне и другом, и сестрой, временами даже матерью. Дочка, как взрослый человек, поддерживала, когда мне было хреново. Она умная девочка. Ей всего лишь восемь, но размышляет она как большая девочка. Мамина дочка.
Дома мы оказывается ближе к трем. Накормив малышку, я отправляю ее заняться уроками. Однако Эмилия возвращается буквально через час, сообщает, что все выполнила и готова мне помочь.
Ну что ж… Я, конечно же, не против.
Домработницу отпускаю домой. Пусть она говорит, что может все сделать сама, однако я отказываюсь. Этот вечер для меня особенный.
Мы обсуждаем с дочкой все: и школу, и ее одноклассников, и даже Эмиля. Который, кстати, появляется дома ближе к восьми. Усталый, измученный.
— Мам, все готово! Даже стол накрыть успели! — радуется дочурка, хлопая в ладони.
— Ага. Мне только душ осталось принять. Я сейчас.
Бегу в спальню — прямиком в ванную. А через десять минут выхожу и беру фен, чтобы высушить волосы. Эмиль сидит на краю кровати и изучает бумажку. Ту самую, которую дал мне Глеб. Я специально не вернула, чтобы показать Эмилю.
— Откуда это у тебя? — хмуро спрашивает он. Мне даже кажется, что в его глазах на мгновение пробегает что-то, смахивающее на страх. — Арин, надеюсь, ты не думаешь, что я…
— Даже мысли не было, — подхожу к нему и сажусь рядом. — Глеб на парковке появился как черт из табакерки. Твои фотки показал и вот это. Сказал, что ты мне изменяешь, обманываешь. Что ты меня не достоин и прочее.
И почему-то я улыбаюсь. Настроение очень хорошее, и я не хочу его портить всякой ерундой. Не верю я Глебу. От слова совсем. Но вот это недоумение во взгляде Бестужева заставляет улыбнуться еще шире.
— Арин, послушай, — Эмиль обхватывает мою голову руками. — Я на этот долбанный тест согласился только из-за того, чтобы у тебя сомнений не оставалось. Но сейчас я думаю, что ты…
— Я в тебе не сомневаюсь, Эмиль.
— Возьми эту бумагу. И ту, что я тебе дал. Проверь, какая из них фальшь, а какая нет. Потому что…
— Прекрати, Бестужев. В душ иди и спускайся. Я вообще-то несколько часов из кухни не вылезаю, чтобы этот вечер навсегда впечатался в нашу память. У тебя ровно десять минут. Поверь, я бы уже бросилась на тебя с обвинениями, если бы хоть чуточку внутри меня было сомнение насчет твоей правоты. Так что… Все, хватит разговоров.
Я стою у зеркала, включаю фен. А Эмиль пару минут так и сидит, сканируя меня задумчивым взглядом. Он отправляется в душ, а я — вниз. Эмилия разговаривает по видеосвязи. И, судя по тому, что она показывает накрытый стол своему собеседнику, на проводе Дилара.
Поболтав с подругой пару минут, я поспешно прощаюсь. Потому что это наш вечер. И этот вечер мы проведем как семья. Как настоящая семья.
— Пап, знаешь, мама говорит, что я пошла в тебя. Что обожаю есть практически все, что любишь ты. А еще мама говорит, что у меня глаза твои. Ты тоже так думаешь?
Эмиль улыбается, перестав жевать кусочек мяса.
— Ну если мама так говорит, значит, она права, — и такой тон самодовольный. — Да, ты действительно похожа на меня, Эми. Но красота тебе точно перешла от матери. Волосы, взгляд такой… Ты, когда злишься, смотришь на меня точно так же, как твоя мама.
Дочка откладывает вилку в сторону и смотрит на отца заинтересованно.
— А тут поподробнее, папуль. Как же мы с мамой смотрим на тебя?
О Боже… Мне бы снять этот довольно-таки серьезный разговор на камеру и оставить на память.
После ужина мы перемещаемся в гостиную и смотрим фильм, который выбирает дочка. Я вижу, что Эмилю скучно, но он терпеливо сидит с нами до тех пор, пока Эми не говорит, что устала и хочет спать. Бестужев берет ее на руки, и они поднимаются наверх. Я же остаюсь одна. Пусть интересуется своей дочерью. И пусть узнают друг друга максимально ближе.
Губы сами собой растягиваются в улыбке, когда главный герой фильма берет за руку любимую и они сбегают из свадебного салона. Да-да, девушка отказывается выходить замуж за того, кого выбрала для нее семья.
И почему-то я сразу же возвращаюсь в тот день… Больше восьми лет назад. Я вынужденно стояла рядом с Глебом и терпела каждую его выходку. Ибо он обещал, что Эмилю не поздоровится, если я пойду против него. И я как миленькая играла по его
