Фонтанке нам то и дело попадались бедолаги, вцепившиеся в доски, бревна, обломки карет и прочий плавательный мусор. Их поднимали на борт.
— Эмма Марковна, — заметил Денисыч, — нам бы разгрузиться. Скоро полсотни лишних душ будет на борту, а это — осадка не по расчету.
Да, об этом я не подумала. Дед Мазай не всех зайчиков довез до избы, кое-кого выпустил на сушу. Только вот у людей другая психология. «Горлица» казалась надежным ковчегом, да и подходящего здания не встречалось.
Так мы и шли по поднявшейся Фонтанке, проходя сломанные мосты. И добрались до знакомого объекта — Аничкова дворца. Вот куда можно гарантированно высадить людей. Не пришвартоваться ли под балконом, куда можно закинуть мостик?
— Мари, гляди, какой странный корабль.
— Александр, здесь опасно.
— Мари, здесь опасно для маленьких девочек и их собачек, — донесся детский диалог на французском.
Я увидела на соседнем балконе двух нарядно одетых детей чуть младше Сашки. У девчонки на руках была болонка, которая принялась буквально разрываться от лая при виде нашего корабля. Да так рьяно дергалась, что вырвалась и упала в воду, под балкон.
— Жужулька! — заголосила девочка.
Мальчик преодолел перила, протянул руку, схватил собачку за густой загривок.
Дурак! Почему дурочка его не поддержит⁈
Девчонка, будто услышав мою мысль, хотела его схватить, но не успела. Александр сделал неосторожное движение и оказался в воде вместе с Жужулькой.
— Царевич тонет! — раздался истошный женский вопль.
Глава 41
— Яков, прыгай! — велела я молодому матросу из спасательной команды, особо проинструктированной на этот случай.
Парень мгновенно сбросил куртку и боты, перекрестился, метнулся в воду, вынырнул, тотчас поймав левой рукой сброшенный ему канат с дощечкой-поплавком. Закрепил на поясе, сделал несколько гребков и ухватил мальчишку, не выпускавшего собачонку.
Всех троих подтянули к борту, свесили лестницу, подняли на палубу.
Выпущенная Жужулька отряхнулась. Сложнее было с промокшим ребенком. Может, попытаться немедленно вернуть его на балкон?
— Ваше императорское высочество, как вы себя ощущаете? — спросила я с подобающей вежливостью. Знала, что сейчас Романовым не везет на детей мужского пола и единственный мальчишка на четырех взрослых братьев — сын Николая Палыча, будущий император Александр II, а на балконе плачет его ветреная сестра Мария.
Кстати, вовсю пошла альтернативная история — сомневаюсь, что в реальности юный Саша искупался во время великого наводнения. А так — засмотрелись они с болонкой на мой корабль и очутились на палубе.
— Спасибо, я в порядке, — ответил мальчик на французском.
— Ой, люди, спасите! — услышала я со стороны реки.
На широком деревянном каркасе, видимо заборе, угнездилось целое семейство: мужик, баба, трое детей. На моих глазах от импровизированного плота оторвались две доски, и он накренился.
Из дворца кричали, требуя подплыть и вернуть царевича.
Я обернулась к ребенку, взглянула в глаза.
— Ваше императорское высочество, я считаю, что нам следует незамедлительно спасти этих людей.
Замерла — вдруг промокший, напуганный ребенок потребует сначала доставить его в привычное безопасное место. Но царевич четко сказал: «Уи».
Я приказала развернуться к несчастным и занялась юным пассажиром. Ему следовало раздеться, но делать это при всех казалось бесцеремонным, да и что потом? Я запаслась сухой одеждой, но взрослой, да и она уже была роздана прежним спасенным.
Решение родилось мгновенно. Тихо сказала Сашке:
— Отдай тезке свою куртку — тебе другую найдем — и проводи в машинное отделение, согреться.
Сын кивнул, церемонно представился и предложил царевичу пойти посмотреть, как работает механизм корабля. После чего мальчики спустились по служебной лестнице. Я заглянула сверху, крикнула, что идут с моего разрешения, и вернулась на палубу.
Там завершалась очередная спасательная операция. На полузатонувшем заборе осталась лишь девочка-подросток, пытавшаяся оторвать кошку от брошенного тюка. Кошка выла, девчонка не сдавалась, а кто-то с палубы сердито кричал:
— Тут столько ценных скотов потопло, а она с кошкой возится!
Наконец один из спасателей перескочил на плот и передал кошку вместе с тюком. Кошка переключила стресс на стресс, благодаря знакомству с заинтересованной Жужулькой.
Нам пришлось совершить еще одно доброе дело — спасти пассажиров лодки, потерявшей весла, к тому же перегруженной. И лишь тогда развернуться к дворцу.
Я спустилась в машинное отделение.
— … А еще у нас в поместье есть паровоз, он по чугунной дороге ездит! — увлеченно рассказывал Сашка, а его тезка, в Сашкиной куртке на голое тело, увлеченно слушал и боязливо поглядывал на топку и громыхающий поршень.
— Пойдемте, ваше императорское высочество, — сказала я с улыбкой. Царевич послушался, но с явной неохотой.
К этому времени удалось нарастить мостик и закинуть его на балкон. На меня пытались гневно кричать из дворца и требовать немедленно вернуть ребенка. К счастью, появившийся Николай Павлович велел, чтобы, пока его сын на пароходе, слушались лишь меня и не мешали советами.
Я поблагодарила и позволила юному Александру отправиться на балкон, лишь когда его обвязали веревкой, а конец закрепили.
После этого сын попросил папеньку принять во дворец моих пассажиров, Николай Палыч согласился, и эвакуация продолжилась, причем я требовала, чтобы страховали всех переправляемых детей возраста царевича и младше.
Папа унес ребенка во внутренние покои, а какой-то офицер объявил мне высочайшую благодарность за спасение жителей.
Ну, спасибо, что не выговор. Поплыли дальше.
Я обняла Сашку, поблагодарила за достойное обхождение с царевичем.
— Мы ведь с ним еще повидаемся, маменька?
— Чтобы куртку вернуть?
— Нет, маменька. Он говорит, что умеет ездить на настоящей лошадке и хочет со мной по железной дороге прокатиться.
Я подумала, что утренняя Сашкина авантюра оказалась небесполезной, но сказать такое вслух было бы непедагогично.
* * *
Царевича вернули отцу, Сашка лег спать, мы поплыли дальше. Несчастные, унесенные волной на досках, бревнах, заборах уже скоро перестали попадаться. Кто-то доплыл до надежной тверди — каменных домов, кого-то утащило в Неву. Зато приходилось спасать «Евгениев» — сидевших не на мраморных львах, а забравшихся на деревья или столбы.
На одной из улиц волна вынесла на нас неуправляемую баржу. Пришлось притираться к стене, отталкивать дурную посудину баграми и веслами, половина поломалась. Впрочем, и тут доброе дело: на барже обнаружился бедолага сторож, перепрыгнувший к нам в лучших абордажных традициях.
Плыли дальше, спасали. Я поглядывала на часы, чтобы к трем пополудни оказаться на Фонтанке, а лучше — на Неве. Вместо классических лотов были заранее заготовлены длинные шесты — измерять толщу
