женщина? — спрашиваю я, видя, что задела его за живое.
— Ты не посмеешь! Мой внук и близко не подойдёт к таким, как ты, — выплёвывает он, и его верхняя губа дрожит.
— Ну не знаю. Мужчины, кажется, немного сходят с ума от этого, — я показываю на свои сиськи, и его лицо краснеет ещё сильнее, когда его взгляд скользит по ним, после чего он сверлит меня пристальным взглядом. — И держу пари, вашего внука или любого другого мужчину в вашей семье можно переубедить. У меня три горячие сестры; может быть, я натравлю их всех на вашу семью, — угрожаю я, когда меня охватывает гнев.
— Ты омерзительна! Будь у меня с собой трость, я бы побил…
— Ох простите, надо бежать! Я теряю время впустую, а ведь могла бы флиртовать с членами вашей семьи! — кричу я через плечо, жалея, что прощальная подколка не приносит мне большого удовольствия.
Я не в первый раз имею дело с кем-то вроде него, но легче не становится.
— Ты в порядке? — спрашивает Деклан, когда я подхожу к нему. На его лице беспокойство, а вот моё лицо, уверена, предупреждает о грядущем извержении вулкана.
— Насколько это неправильно — ударить старика? — спрашиваю я, и моё тело всё ещё слегка дрожит от выброса адреналина.
— Думаю, к этому, скорее всего, отнесутся неодобрительно, — говорит он с лёгкой улыбкой, но уголки губ почти мгновенно опускаются обратно. — Что случилось?
— Что, если этот ублюдок — мудак-расист? — продолжаю я, обводя взглядом небольшое собрание вокруг нас и встречаясь взглядом с Джей и Амарой. Я вижу их сочувственные лица и понимаю, что они, очевидно, слышали разглагольствования Барта раньше.
— Мистер Бэрон тебе что-то сказал? — спрашивает Деклан, сжимая мою руку, чтобы привлечь моё внимание.
— Только то, что освобождение таких людей, как я, было худшей ошибкой в истории, — огрызаюсь я. Гнев всё ещё бурлит в моём теле и заставляет меня дрожать.
— Что? — рявкает Деклан. Его тело напрягается, когда он отпускает меня и делает шаг в обход, но я быстро протягиваю руку и резко останавливаю его.
— Не надо. Ничто из того, что ты можешь сказать или сделать, не исправит ублюдочного расиста. Как там в поговорке? Нельзя научить старого расиста новой вежливости, — я пытаюсь улыбнуться ему, чтобы показать, что я в порядке, но не думаю, что у меня это получается.
— Его всё равно нужно поставить на место, — рычит Деклан.
Я ценю его гнев из-за меня, но это ничего не решает не в данной ситуации.
— Он сидит в сторонке один, в то время как все остальные болтают, улыбаются и отлично проводят время. Он одинокий ублюдок, с которым никто не хочет быть рядом. Он уже на своём месте.
Губы Деклана подёргиваются от моих слов, а затем, прежде чем я успеваю отреагировать, он протягивает руку и обнимает меня, низко наклоняя, а затем награждает меня смачным, глубоким поцелуем. Весьма демонстративный жест.
Свист и одобрительные возгласы, которые окружают нас — единственная причина, по которой я не настаиваю на большем, когда он отпускает меня.
— За что это было? — спрашиваю я, затаив дыхание.
— За то, что ты — это ты.
— Ну, поскольку я всё время остаюсь собой, я ожидаю много такого в будущем, — говорю я, улыбаясь ему.
— Непременно, — обещает он с ухмылкой.
— Но ты только что испортил мой блеф.
— Неужели? — его улыбка тускнеет, когда он ставит меня на ноги, но его руки по-прежнему обнимают меня.
— Я сказала ему, что собираюсь разузнать подробности о его внуке, заставить его влюбиться в мои сиськи, и стать членом его семьи.
— Не уверен, что я поддерживаю этот план, — признаётся Деклан с коротким смешком.
— Затем я сказала, что мои три сестры найдут всех доступных членов его семьи и разбавят нахрен их расистскую семейку, — или, по крайней мере, я намекнула на это.
— У тебя есть сестры, о которых я не знаю? — его бровь приподнимается, а улыбка становится шире.
— Конечно, семья — это то, что ты сам создаёшь. Однако если его семья хоть в чём-то похожа на него, я не уверена, что стала бы обрекать своих сестёр на такое.
— Я думаю, мы оба знаем, что кровные родственники не всегда отражают характер остальных членов семьи.
Я вздыхаю, понимая, что мы с Декланом знаем это лучше большинства людей.
— Совершенно верно.
К сожалению, в последующие дни придурок-расист становится наименьшей из наших забот.
Глава 12
В субботу я возвращаюсь к себе домой, чтобы собрать ещё кое-какую одежду и проверить почту. Как обычно, единственное, что меня ждёт — это счета и мёртвая тишина в доме.
Я никогда раньше не задумывалась о том, чтобы завести домашнее животное, и тишина никогда меня не беспокоила, но теперь, пожив последние пару недель с Декланом, я не могу представить, что всё вернётся к тому, как было раньше.
Когда я ходила на свидания, у меня дома могло происходить чуть больше событий, но ничего из этого не было серьёзным. Всё было просто весело, пока не переставало быть таковым. С Декланом, однако, мы сразу перешли к серьёзным отношениям, что, похоже, на данный момент нам подходит.
Что произойдёт, когда в игру вступит Зандер?
Беспокойство медленно тлеет на задворках моего сознания. Я знаю, что Деклан тоже думает об этом, но я беспокоюсь не о том, что Зандер подумает о нас.
Я беспокоюсь о том, что подумает о нас Деклан, когда столкнётся с Зандером.
Зандер и Деклан — братья. До мозга костей. Может, они и не кровные родственники, но нельзя найти биологических братьев ближе, чем эти двое. Они всегда были близки, но после смерти Арти с их дружбой что-то случилось.
В детстве Арти всегда был наиболее близок с Зандером, но когда они стали старше, и выпивка и женщины стали важнее, Арти и Деклан сблизились. Они подходили друг другу так, как Зандер не подходил ни одному из них.
Зандер всегда был разумным, организованным, аккуратным другом, которому ты звонишь после того, как попадёшь в беду. А Арти и Деклан обнаружили, что они идеально подходят друг другу для того, чтобы попадать в неприятности вместе. Джоуи всегда маячил поблизости, и хотя он тоже брат этим парням, он был так занят женской частью «женщин и неприятностей», что никогда не задерживался достаточно надолго, чтобы нарваться на неприятности.
Они отправлялись куда-нибудь выпить, Джоуи почти сразу же цеплял кого-нибудь и уходил. Далее Зандер отправлялся домой, иногда с женщиной, иногда без, и на этом всё
