при этом сумасшедшей?
— Когда я смогу вернуться домой?
Доктор Дельва сжала капельницу, изучая содержимое.
— Я бы хотела оставить тебя еще на одну ночь, просто для наблюдения. Но пока твои показатели остаются на прежнем уровне, не вижу причин, по которым мы не можем назначить тебе пероральный прием антибиотиков и отправить восвояси.
Оставшаяся часть визита прошла быстро, и вскоре Уайатт осталась наедине с матерью, восемнадцать лет секретов разделяли их, как стена.
— Очевидно, нам с тобой есть о чем поговорить, — сказала Теодора, уставившись на остатки своего кофе. — Но не прямо сейчас. Тебе нужно немного поспать.
В конце концов, после нескольких серий реалити-шоу «Плохое реалити» Уайатт задремала, привлеченная приглушенным шумом машин.
Она пробудилась от сна, который часто прерывался, и обнаружила, что в комнате темно. Ее матери не было. На экране телевизора замелькал приглушенный рекламный ролик, на экране жирным шрифтом мигала цифра 1-800: «Покупай сейчас!». На краю ее кровати лежал Питер, он крепко спал и глубоко дышал, уронив голову на сгиб рук.
— Питер. — Она осторожно протянула руку, убирая с его глаз растрепанные белые пряди. — Питер? Проснись.
Его веки дрогнули и открылись. На мгновение он уставился на нее, отстраненный и сонный.
— Привет, — прошептала она.
Он резко выпрямился, прижав ладонь к левому глазу.
— Цветочек. — Его голос был хриплым ото сна. На его щеке отпечатались складки одеяла. — Ты не спишь.
Она не теряла ни секунды.
— Мы должны вернуться.
Он замер, вытянув руки в стороны, и уставился на нее так, словно у нее только что выросла вторая голова.
— В Уиллоу-Хит?
— Мы не можем просто бросить его.
Ей не нужно было уточнять. Они оба знали, что она говорит о Джеймсе.
— Мы его не бросаем, — сказал Питер. — На самом деле его там никогда не было.
— Ты не можешь знать этого наверняка.
— Но я знаю, — поспорил он. — Знаю, тебе тяжело это слышать, но это правда. Джеймс Кэмпбелл умер пять лет назад. Я был с ним. Я похоронил его. Зверь подобрал все, что от него осталось, и использовал это, чтобы запудрить нам мозги.
— Тогда как подруга Маккензи услышала его?
— Я не знаю. — Он провел рукой по лицу. — Возможно, это было что-то вроде эха смерти. Она сказала, что некоторые люди не могут перейти на другую сторону. Если с Джеймсом так, то это потому, что зверь привязал его дух к реальному миру. Но мы с тобой видели, как вдова уничтожила зверя в роще. Его больше нет, и Джейми тоже.
— А что, если то, что мы видели, было неправильным?
Вопрос был подобен чашке, поставленной на огонь. В глазах Питера вспыхнула какая-то искра. По телевизору мужчина с ослепительно белыми зубами демонстрировал, как разрезать кожу на ботинках ножом для разделки мяса. Испытывая тошноту, Уайатт наблюдала, как шкура сползает с него, словно шкура быка.
— Я не повезу тебя обратно, — сказал Питер с такой яростью, что у нее по спине пробежали мурашки.
— А что насчет тебя?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты вернешься? Завтра ночью будет кровавая луна. Если все, что мне сказали, правда, то просвет в лесу будет виден невооруженным глазом.
— Возможно, — сказал Питер. — Теперь, когда зверь ушел, щель, возможно, закрылась сама собой.
— А если она все еще открыта? Тебя больше ничто не связывает с этой стороной неба.
Он бросил на нее странный взгляд.
— Ты действительно так думаешь?
На ее щеках появились два красных пятна. Она вспомнила свое полное слез признание на лугу: «Я хотела, чтобы ты любил меня». Она была не в своем уме, когда говорила это — злая, опечаленная и почти обезумевшая от силы. Уайатт думала, что больше никогда его не увидит. Иначе она не стала бы так откровенно раскрывать свое сердце.
— Я просто хочу сказать, что ты наконец-то можешь получить то, что хочешь, — тихо сказала она. — Ты можешь уйти домой.
По его лицу пробежала тень.
— Мне больше нечего делать дома.
Между ними повисло молчание, нарушаемое только приглушенным звуком телевизора.
— И что? — спросила она, когда тишина стала становиться невыносимой. — Это все? Мы просто отпустим? Будем жить дальше?
— У меня было пять лет, чтобы смириться с этим.
— Ну, а у меня — нет, — отрезала она. — Есть причина, по которой Джейми сказал Лейн найти Маккензи. Он пытался связаться с нами, Питер. Мы не можем просто проигнорировать такое сообщение. Что, если он застрял? Что, если ему нужна наша помощь, чтобы перейти? По крайней мере, это мы должны сделать.
Питер откинулся на спинку стула и вытянул ноги. Долгое время он молча смотрел на нее. Она как раз собиралась наброситься на него — отчитать за то, что он, как всегда, замкнулся в себе, — когда он наконец заговорил.
— Ожерелье. Это старинная семейная реликвия Уэстлоков. Возможно, ты его видела. Подвеска из белого золота в форме…
— Полумесяца, — закончила Уайатт. — Я знаю его. Это ты искал, когда громил мою комнату?
Он не стал этого отрицать.
— Оно у тебя?
— Больше нет. Я отдала его Маккензи.
— Можешь его вернуть?
— Зачем?
— Если ты права, и Джеймс не перешел на другую сторону, значит, что зверь пережил нападение вдовы. Он все еще внутри него, питается его душой. Единственный способ освободить Джейми — это отправить зверя обратно через дыру.
Уайатт прищурилась, глядя на него.
— Я не понимаю, как какое-то дешевое золото может быть связано с этим.
— Ожерелье было частью политики твоего отца «выжженной земли». — Увидев выражение ее лица, он продолжил: — Это военная стратегия — уничтожать все, что может быть полезно врагу, чтобы он не смог использовать это против тебя. Это была защитная мера на случай, если что-то пойдет не так. Ожерелье обладает древними алхимическими свойствами. Уничтожишь его, и теоретически это лишит зверя возможности летать по эту сторону неба.
— Теоретически?
— Не похоже, что он когда-либо это проверял. — Парень уставился на свои руки, избегая ее взгляда. — Такой магии не существует. Как только привязь разорвана, все кончено. Ее невозможно восстановить.
Часть крови отхлынула от его лица. Было что-то, о чем он ей не сказал. Что-то, о чем он умолчал.
— Питер…
— Позвони Маккензи, — сказал он, прежде чем она успела высказать то, о чем думала. — Возьми ожерелье. А потом я вернусь.
— Со мной.
— Нет, Уайатт. — Он встретил ее равнодушный, холодный взгляд. — Один.
К тому времени, когда приехала мать Уайатт, день был в самом разгаре, а ни Уайатт, ни Питер так и не пришли к согласию. Он стоял на страже у ее кровати, скрестив руки на груди
