трёпку. Больше медлить я не могла.
— Прошу вас, ещё воды! — протянула я опустевший стакан Сергею. Тот, получив одобрение Милы, наполнил его снова и передал ей. Я принялась жадно пить, чтобы заглушить страх перед тем, что собираюсь сделать.
Не любила калечить себя. Но обстоятельства таковы, что другого способа получить заветную флешку не представится. Какой бы ловкой Вика ни была, а передать её незаметно под пристальным вниманием ко мне двух людей не получится.
Пока горничная осторожно ощупывала мою чуть припухшую лодыжку, я изловчилась, быстро изобразила на лице гримасу боли, и пока никто не сказал ни слова, ударила стаканом по подлокотнику, как бы случайно. И завопила, увидев царапину и алую кровь, тонкой струйкой текущую по запястью.
Боль была жуткой. Я выла почти по-настоящему, отведя правую руку так, чтобы кровь капала на белоснежный ковёр. Крови было много, в ладонь вошло стекло, но не сильно. У меня было пару секунд, чтобы принять флешку из рук не растерявшейся Вики, которую, правда, пришлось легонько лягнуть.
Все всегда в первые секунды отвлекаются на вид крови. Это закон психологии, глубинный страх, на это я и надеялся.
И вот флешка уже была в моей руке, но спрятать её в карман было бы рискованно.
— Помогите, что вы смотрите! Это вы виноваты! Филипп! — вопила я дальше, отыгрывая роль и даже наслаждаясь гримасой отвращения на лице Алисы, вскоре прибывшей на зов Милы. За её спиной с виноватой миной тушевался Немов. Потом пришли хозяева, мне перевязали руку, и я, утерев слёзы, рыдая на плече, попросила отвести меня «туда, где мне помогут по-настоящему7.
Была, правда, одна волнительная минута. Уже приняв извинения и согласившись не тревожить других гостей, мы снизошли до того, что разрешили, чтобы нам подогнали машину Немова к задней двери. И тут Сергей, тот охранник, кто участвовал в моём представлении в качестве зрителя на первом ряду, внезапно заметил:
— Вы не закрыли сумочку.
Чёрт, сейчас бы оттуда могло повывалиться всё содержимое. Клатч подвёл меня и раскрылся. На красном бархате флешка была заметна, но волновало не это: она стандартная, вряд ли кто мог напрямую обвинить меня в краже. Но вполне могли вытащить её. Например, тот же Сергей, Мила или Филипп.
Вдруг я поняла, что пока я занята другим, он мог незаметно раскрыть защёлку клатча, болтавшегося на плече, и лишить меня того главного, за что причитался гонорар. Мог даже обвинить меня позже в том, что я сама её потеряла или даже не получила, а разыграла всё эту сцену, чтобы закрасить собственный провал.
— Спасибо вам за всё, — улыбнулась я охраннику и махнула рукой на прощанье.
— Это ты открыл мою сумку? Хотел стащить флешку? — накинулась я на Филиппа, когда мы отъехали на пару километров от особняка. Немов лишь покачал головой и прижал палец к губам, призывая к молчанию. Мол, может быть жучок.
Я бы и сама так подумала и не решилась обсуждать дела в машине, но если я права, то пусть Немов получит по заслугам!
— Налюбезничился с бывшей? Я вам не помешала? — зашла я с другого поля. Если нас слушают, пусть развлекаются.
— А ты ревнива, — засмеялся Филипп и положил руку на моё колено. — Очень болит? Сейчас приедем в больницу, и тебя вылечат.
Участие в голосе подкупало. Я бы могла ему поверить, если бы не знала, чем мы оба занимаемся. И хотела верить.
Мы оба молчали, пока не приехали в платную больничку, где меня оперативно и безболезненно подлатали. И только тогда, попивая карамельный латте, заботливой купленный мне в кафешке тут же в холле.
И тогда я решилась поговорить начистоту.
— Ответь честно, хотел меня кинуть? В этом был смысл?
Я повернулась к Филиппу и посмотрела ему в глаза. Встала рядом, чтобы со стороны казаться влюблённой парой. Наверное, мне было легче вести с ним диалог именно так, когда между нами отсутствовало расстояние, когда все личные границы были смяты, но разум не покинул нас, как это бывало в постели.
— В этом. Я рассматривал такой вариант, но отказался от него ещё до сегодняшнего дня.
— Когда же?
— Когда ты спросила о Рите. Я не держу на тебя зла, ты получишь гонорар сполна.
Он смотрел серьёзно, а я видела в глубине серых глаз только небо, захватывающее и манящее своей глубиной. Небо, под которым можно стоять, раскинув руки, в ожидании дождя. Я бы хотела смотреть в его глаза постоянно. Ловить перемены в настроении, попробовать подстроиться под них или убедиться, что наши колеи не могут всё время идти рядом.
— Я желаю вам обоим счастья, — вдруг произнесла я, понимая, как это глупо звучит. — Но скажи, зачем ты раскрыл сумку? Я могла потерять флешку.
— Хотел проверить, насколько ты удачлива. Проверил — очень удачлива.
Он поставил чашку с латте на столик и осторожно взял мою перевязанную руку. Приблизил к губам и поцеловал ладонь. Нежно и аккуратно прижался к ней щекой и произнёс вполголоса:
— Ты удивительная, Лара. Я рад, что познал тебя.
Глава 8
— Останься сегодня со мной. Напоследок, — прошептала я, прижимаясь к Филиппу и не стесняясь посторонних.
— Я не был бы таким однозначным, — он погладил большим пальцем меня по щеке и легонько поцеловал.
Вскоре мы уже были в моей Московской квартире, торопливо освобождались от одежды, словно в любой момент кто-то мог прийти и помешать.
— Не спеши, — просила я, кусая губы и целуя его там, где могла дотянуться. Мы были вместе, равные, потому что впервые занимались любовью полностью обнажёнными. Не только телами, но и помыслами.
Даже если мне ни черта не заплатят больше за эту авантюру, жалеть не стану.
— Сейчас ты скажешь, что тебе пора, — произнесла я под утро, когда мы лежали в кровати, слушая сердцебиения друг друга. Разговоры иссякли, я спросила обо всём, что хотела, получила ответы, часть и которых, разумеется, мне не понравилось, узнала обо всём, кроме Риты.
Эту тему по просьбе Филиппа я старательно обходила десятой дорогой.
— Не скажу, сегодня у меня и у тебя выходные.
— Не забывай, я уволилась. Теперь принадлежу только себе.
— Это мы ещё посмотрим, — улыбнулся Филипп и только крепче прижал меня к себе, чмокнув в макушку. — Насчёт круиза не передумала?
— А должна была?
Вопрос повис в воздухе. Ясно, он ещё ничего не решил, я, впрочем, тоже.
— Обещай позвонить мне, как только вернёшься, — внезапно сказал он и посмотрел мне в глаза. Сложно сказать, серьёзно ли он говорил или, это продолжение образа мимолётного
