ворвалась целая орава спецназа, экипированная как для нападения на штаб ВСУ. На них (Итан насчитал девять киборгов) были современные спецкостюмы «хамелеон» со всеми прибамбасами, а вооружение – автоматы «чёрный баланс» с автоматической наводкой на важнейшие органы тел противника (рассчитывал траекторию пули искусственный интеллект автомата), а не пистолеты-пулемёты. Мало того, на шлемах каждого сидели НБК – опухолевидные модули нанодронов размером с голубиное яйцо, прозванные в среде штурмовиков «небожьими коровками».
Коридор был шириной всего в два с половиной метра, поэтому бежали парни по два человека в ряд, и не все выпустили НБК, а только первая двойка. Это дало шанс Итану показать свои возможности, и он, поднимая обеими руками стволы: левой – пистолета, правой – «шептуна», – крикнул Снежане:
– Лави!
Спутница поняла, исчезая за дверью МРТ-аппаратной.
В тот же миг раздались выстрелы!
Очередь «шептуна» разнесла первый мини-дрон, пуля пистолета сразила второй. При этом она изменила направление и звонко щёлкнула по забралу шлема стрелявшего, заставив его остановиться.
Вырвавшийся вперёд сосед стрелка дал короткую – в три патрона – очередь из автомата. Но Итан уже нырнул на пол, заслоняясь приподнявшимся на колени охранником в сером комби, и все три пули, изменив траекторию полёта, вонзились ему в спину. С криком парень упал.
Рассвирепев, Итан дал длинную очередь по ногам подбегающих спецназовцев, и те с воплями попадали на пол. Стрелял он почти в упор, и даже бронежилеты «хамелеонов» вряд ли выдержали бы удары пуль автомата, однако хватило им и пробитых щитков и раненых ног. Это дало чисадмину несколько долей секунды, чтобы он воспользовался паузой, метнувшись вслед за Снежаной в кабинет МРТ. При этом он метнул за собой «звучар», закрывая дверь, – в коридоре раздался гулкий грохот звукового солитона и новые крики оглушённых оперативников.
В кабинете перед глазами Итана предстала «картина маслом».
На полу валялись в разных позах два тела: одно – в белом халате, второе – в серой униформе, а у ложа МРТ-диагноста с кольцом излучателей и датчиков, на котором лежала Лавиния, прикрытая синей простынёй, возилась Снежана.
– Помоги! – бросила она, не оглядываясь.
Итан метнулся к ней, задвинув автомат за спину.
Вдвоём они освободили девушку от кучи датчиков и наклеек, попытались привести в чувство, не смогли, поискали одежду, не нашли, и Снежана проговорила скороговоркой:
– Уходи! Я их задержу!
– Уйдём вместе! – возразил он, обёртывая совершенно голое тело Лавинии в простыню и поднимая на руки.
– Но там Тарас…
– Сообразит, я вернусь и свяжусь с ним.
– Я сама свяжусь…
– Уходим, чёрт побери! – не сдержался чисадмин. – Обними!
Глаза Снежаны стали шире, в них вспыхнуло изумление, сменилось упрёком, досадой, угрозой, озадаченностью, и она как зачарованная шагнула к нему.
– Прижмись сзади!
Разведчица повиновалась.
Итан увидел мигающий над дверью кабинета глазок видеокамеры, высвободил одну руку и показал камере средний палец.
– Жди, тварь!
Снежана шевельнулась, не понимая, к кому относятся слова чисадмина. Но объяснять он ничего не стал.
Через секунду они исчезли…
Россия-41. Луганск, «Медея»
25 июля, утро
Итан на вызовы не отвечал, что бесило. Пришлось действовать самостоятельно, не опираясь на подсказки чисадмина.
В холле Тараса ждали двое охранников, открывших огонь, как только двери сорвал бампер «Тигра». Тарас бросил в проём голубиное яйцо «звучара», дождался взрыва: от громового хлопка остатки стёкол вынесло наружу, – и тенью перелетел открытое пространство до входа. Стрельба стихла, охранники получили мощный звуковой удар и были на какое-то время обезврежены. Тарас обнаружил одного из них лежащим на полу за тумбой, ударил головой в лоб, заставив выронить автомат и, прижав шею сгибом локтя, крикнул ему в ухо:
– Где пленница?!
После звукового солитона охранник едва ли мог что-либо слышать, поэтому понадобилось спрашивать второй раз.
– Там… – неопределённо махнул рукой парень; ни шлема, ни головного убора на нём не было.
– Где там?!
– Отделение МРТ…
– Налево, направо?!
– Налево…
Тарас нажал на кадык охранника, и тот потерял сознание.
Зато начал стрелять его напарник, осыпав стены градом пуль.
Одновременно усилилась стрельба и перед зданием бывшей больницы. Раздались хлопки гранат. Охранник в глубине холла выпустил обойму, начал менять магазин. Воспользовавшись короткой паузой, Тарас метнулся к нему, с хрустом давя осколки стёкол и пластмассы, выстрелил из пистолета в поднимающийся на фоне вспышки за окнами силуэт, попал в плечо противника, и тот с криком выпустил оружие, падая на разбитые кресла.
Снаружи загрохотали дизели: к зданию «Медеи» ползли танки или бронетранспортёры.
Тарас хотел скомандовать бойцам нырнуть вслед за ним в холл, но они сами сообразили отступить. Сначала через броневик перемахнул Солоухин, затем бочком протиснулся Шалва.
– Горько стрелять по своим! – выдохнул лейтенант, оказавшись рядом. – Они-то лупят насмерть, повинуясь приказу, а мы можем только пугать.
В корму «Тигра» внезапно врезался БТР, да так, что броневик вылетел в холл, сбив стойки и стол. При этом БТР застрял, будучи шире проёма двери, взвыл моторами, пытаясь выдернуть передок обратно, и заглох. Откинулся люк на покатой башне, оттуда высунулась чёрная фигура, подняла автомат.
Тарас метнул «звучар».
Раздался громовой раскат, от которого не смогли защитить даже шлемы «барсиков». Ещё долго после этого в ушах самих бойцов звенело. Так как на десантниках в утробе БТР были практически такие же шлемы, а пузырь солитона «звучара» развернулся прямо на башне, досталось седокам крепко. Тот, что стоял в люке, нырнул вниз, как в омут.
– Отходим в левый коридор! – Тарас первым рванул через холл к развилке коридоров.
За ним метнулись бойцы.
Однако пройти в отделение с МРТ-аппаратурой им не удалось.
В конце коридора, перегороженного тремя металлическими щитами, сверкнули злые огоньки, и навстречу десантникам протянулись пулевые трассы. Поднялся треск, визг и скрежет, пули рикошетировали от стен, стоек и колонн, и спасло группу только железное самообладание, умение сражаться в экстремальных условиях и боевая интуиция, опередившая залп на миллисекунды. Тем не менее зацепило всех.
Тарасу пуля попала в левый клапан шлема, прорезав царапину, Штопору скользнула по предплечью, также оставив след, Солоухину задело бедро. Никто из них не обратил на это внимания. Дружно ударили «шептуны», вызывая грохот при попадании по щитам. Правда, стрельба не прекратилась, противостояли десантникам опера контрнадзора, также натренированные сражаться в тесноте, поэтому рассчитывать на панику в их рядах не стоило. Осознав это, Тарас выстрелил из подствольника, и то же самое сделали бойцы. Три «Гвоздя» калибра сорок миллиметров разодрали щиты на клочья, послышались крики раненых. Кто-то отдал команду отступать, и прятавшиеся за перегородкой оперативники засады скрылись в глубине коридора.
Десантники метнулись за ними, первым Тарас, и ему хватило доли секунды, чтобы оценить положение. За перегородкой их ждали не меньше десятка парней с пистолетами-пулемётами, прятавшимися за кучами обломков стульев, диванов и решёток освещения. Здесь недавно шёл бой.
Сердце защемило. Драться с засадой могли только проникшие сюда через кьюар-трек Итан со Снежаной, а где они находились в данный момент, неизвестно. Однако отступать было некуда, о сдаче тем более речь не шла вообще, судя по настрою засады, и Тарас выговорил только одно слово:
– Бах!
В залёгших засадников полетели три гранаты. Затем Солоухин и Штопор добавили свои «звучары», и на противника обрушилась вся полоса белых пористых плит потолка. Гром звуковых гранат был так силён, что у Тараса и бойцов снова чуть не лопнули барабанные перепонки! Они даже не смогли расслышать вопли оперативников контрнадзора, побросавших оружие и схватившихся за головы. Четверо из них были ранены осколками гранат, остальных оглушили звуковые пузыри.
– Движ!
Десантники рванули по коридору сквозь клубы пыли, перепрыгивая через кучи обломков плит и тела оглушённых спецназовцев. Никто из шевелившихся на полу парней не обратил на них внимания.
Кабинет МРТ-диагностики находился в конце коридора, и Тарас без колебаний рванул дверь на себя, влетая в помещение.
Его встретила очередь пуль, выпущенная из ППК. Стрелял здоровый парень в сером, рыжий, с бледным лицом и кровавой шишкой на подбородке. Пули калибра 5,45 миллиметра попали в грудь капитана, но бронепластину «барсика» не пробили, хотя и наделали синяков. Он отлетел назад, теряя сознание буквально на секунду, и следовавший за ним Штопор выстрелил не целясь. Пуля «шептуна» вышибла пистолет-пулемёт, пробила кулак с пальцем на спусковом
