я когда-то любила. Родила от него сына. Хоть бы копейку Андрюшке когда-нибудь принес. И слава богу, что не принес. От такого не надо. Прав все-таки Илья, липнет ко мне всякая шелупонь».
Саша не стала разворачиваться — слишком хлопотно. И без того узкая улица была забита машинами. «Пройдусь. Заодно и проветрюсь», — решила она. Не обернувшись и не посмотрев на дорогу, она резким движением открыла дверцу. Мимо на бешеной скорости промчался навороченный джип, Саша отпрянула назад и дверцей поранила палец. Боли не почувствовала. «Ну что ж это за жизнь такая?! Урод на уроде! Есть нормальные мужики в отечестве или все перевелись?!» Она достала из кармана платок, обернула им кровоточащий палец. С яростью хлопнув дверцей и забыв включить сигнализацию, быстро пошла, сосредоточенно глядя под ноги. Миновав ворота, побежала.
Отдышавшись у парадного подъезда, Саша беспрепятственно прошла мимо охранников. По залам галереи бродили посетители. «Отец был бы рад, — подумала она, — что его картины и после его смерти вызывают интерес у людей». Смотрительницы приветливо кивали ей, как своей, Саша отвечала им быстрыми кивками.
— Ирина Петровна, мама в мастерской? — обратилась она к одной из них, о которой Галина Васильевна говорила с большой симпатией.
— Да, Сашенька. Галина Васильевна с самого утра работает.
В мастерскую Саша вошла без стука. Галина Васильевна в рабочем комбинезоне и с косынкой на голове натягивала старый холст на новый подрамник.
— Сашуль, смотри, какой чудный набросок! Вчера в Володиных залежах нашла.
Галина Васильевна была благодарна Вере, что та доверила ей разобрать архив Иваницкого. Отдала в полное ее распоряжение эту мастерскую, просторную комнату, уставленную подрамниками, мольбертами, скульптурными композициями художника. «Как она органично вписалась в этот интерьер. Хоть картину с нее пиши», — в который раз отметила Саша.
По лицу дочери Галина Васильевна поняла: что-то произошло, но, не решаясь спросить, оттягивала неприятное, продолжала работать, не выпуская из рук подрамника. Вдохновенно, с жаром истинного знатока стала объяснять дочери:
— Смотри, как изменилась его манера к концу шестидесятых! Штрих стал менее заметным… мазки — длиннее и тоньше… Цветовые пятна — определеннее! И в то же время сложнее… — Она осеклась на полуслове и испытующе посмотрела на дочь. — Что у тебя с рукой?
— Ерунда, — Саша отняла от пальца платок с пятнами крови, — всего лишь кровь. — А вот здесь, мама, — она вынула из сумочки свернутый в трубочку «Утренний курьер» — те, кто жаждет нашей кровушки. — Вот где мазки так мазки. Дли-и-инные… — Саша протянула газету матери, — и сложные пятна… Пятна грязи!
Галина Васильевна сняла перчатки и взяла газету.
— Ой, дочка, ничего не вижу.
— Ты очки забыла надеть.
— И правда. — Галина Васильевна нервно надела очки, которые висели на цепочке у нее на шее, и вся ушла в статью.
— Мамуль, ты только не волнуйся! — взмолилась Саша. — О тебе единственной здесь — в самых превосходных степенях!
— Зато о тебе бог весть что… Боже мой, какие перлы! Нет, Володя так не мог… Это измышления какого-то мерзавца!
— Мама, а ведь, признайся, здесь много правды… — грустно выдохнула Саша.
— Зря я сняла перчатки! Теперь не отмоешься… — Галина Васильевна брезгливо швырнула газету в сторону. «Утренний курьер» отлетел в угол мастерской. — Откуда это у тебя? Сама купила или…
— Или… Я таких газет не читаю, ты знаешь. Но, как ты говоришь, мир не без добрых людей.
— Это отец твой так говорил.
— Не все ли равно кто, главное — все сходится: доставили прямо на работу. Мои гнесинские от любопытства на уши встали.
— Я его знаю? — Галина Васильевна выпрямила спину, подобралась, всем видом показывая, что стоически выдержит правду, какой бы горькой она ни была.
— Еще бы! Зятек твой бывший.
— Каков мерзавец!
— Пришел клянчить. Хоть что-нибудь из папиного наследства. Когда понял, что не дождется, разыграл бездарную сцену, как он унижен, как оскорблен. Угрожал, что подаст в суд для компенсации морального и материального…
Галина Васильевна перебила дочь:
— Сашуль, запамятовала, там, в газете, есть фамилия или это анонимка?
Саша прошла в угол мастерский, изогнувшись и не беря газету в руки, прочла:
— Славников. Евгений Славников.
— Славников… Славников… — в задумчивости повторила Галина Васильевна. — Евгений…
— Тебе знакомо это имя?
— Может быть, может быть… Когда мы учились с Володей в институте, правда, тогда он не был еще моим мужем и, стало быть, твоим отцом, он только ухаживал за мной. Красиво ухаживал…
— Мама, — решительно оборвала ее Саша, — ты мне это уже рассказывала… один раз.
— Да-да, я помню. Так вот, был у нас на курсе парень с очень похожей фамилией — то ли Славенков, то ли Славунков… То, что Женя, Евгений, точно. Мы его еще Эженом звали. Может, это он?
— Ну, предположим, он. И что?
— Ничего… сама знаешь. С отцом мы разошлись, когда тебе два года было, с кем из наших он потом дружил, общался, не знаю…
— Очень интересный рассказ! — язвительно заметила Саша. — Прямо из серии «Жизнь замечательных людей».
— Знаешь, о чем я сейчас подумала…
— У нас что, намечается сериал?
Пропустив мимо ушей «наезд» дочери, Галина Васильевна заговорила убежденно, в упор глядя на нее:
— Я уверена, что между этой публикацией и нашей поездкой с Андрюшей в Вороново есть какая-то связь.
— На банду намекаешь? — с нескрываем сарказмом спросила Саша.
— Банда не банда… но, чует мое сердце, это звенья одной цепи. — Галина Васильевна решительно сняла косынку, пригладила волосы и взяла сумочку. — Поехали!
— Так прямо в комбинезоне и поедешь?
— Действительно, я сегодня такая рассеянная. Сейчас переоденусь. — Галина Васильевна скрылась за занавеской. — Не волнуйся, я быстренько.
— Я и не волнуюсь. А к кому едем-то?
— К Анне, — Галина Васильевна выглянула из-за занавески, — к кому же еще!
Саша с брезгливой гримасой подняла газету с пола и, свернув трубочкой, положила в сумку.
* * *
Выйдя из галереи, Саша и Галина Васильевна увидели машину Олега. На переднем сиденье сидела Вера.
— Ничего себе! — Саша по-мальчишески присвистнула. — Они что, снова встречаются?
— Да, тайком от всех, — с какой-то особой теплотой сказала Галина Васильевна, не преминув сделать замечание дочери: — Не свисти, как пацан, заведующая кафедрой! Денег не будет…
— Чует мое многоопытное сердце: скоро все наши денежки ухнут сюда. — Саша похлопала по сумке, откуда торчал «Утренний курьер».
— Учись, как надо мужика держать! — начала наставлять дочь Галина Васильевна, кивнув на приближающихся к ним Веру и Олега. — «Через годы, через расстоянья»…
— Она его вовремя отпустила. Потому и удержала. — Наклонившись к матери, Саша шепотом спросила: — Скажем Вере про наше ЧП?
— Пока не стоит, — решила Галина Васильевна.
Поравнявшись с Верой
