из фермеров и ремесленников, его люди то избивали кого-то, то заставляли передать ему в пользование земли и постройки, то однажды он заблокировали город Колчестер, никого не впускал и не выпускал, и жителям пришлось откупаться от него.
Правда, надо сказать, что не все было так просто, как выглядит. Горожане не оставались в долгу и тоже, бывало, вторгались в его владения и убили его слугу, за что он подал на них в суд, однако убийцу не нашли. Земли и постройки он «отжимал» полузаконным способом, обещая за них заплатить – потом. Да и несмотря на то что на суде ему и его людям были предъявлены обвинения в убийствах, грабежах и изнасилованиях, реально ничего, кроме одного убийства, доказать не удалось. Его люди даже пытали свои жертвы, выбивая из них деньги, очень аккуратно, стараясь, чтобы жертвы ни в коем случае не умерли: ведь за убийство была положена виселица. То есть беззакония он творил так, чтобы не переходить грань и сохранять хотя бы видимость закона.
Но в конце концов, несмотря на то что король завяз в войне на континенте, и на то, что Фитцуолтер был храбрым военачальником и героем этой войны, события в Эссексе переполнили чашу терпения Эдуарда III. Фитцуолтера и его людей судили. Одного повесили, один воспользовался привилегией духовенства, остальных кого осудили по менее тяжким статьям, кого помиловали, кого вообще оправдали. Но самое главное, чего с нетерпением ожидали все, это как же король решит судьбу самого Фитцуолтера.
Эдуард провел многоходовую комбинацию. Он посадил Фитцуолтера в Тауэр и конфисковал его земли. А через год выпустил и фактически продал ему его земли обратно – то есть как бы вернул, но назначил такой штраф, что барон выплачивал его все оставшиеся десять лет своей жизни, и, по легенде, в день смерти он оставался должен всего один фартинг. На содержание военных отрядов у него теперь, конечно, денег не было.
Конечно, можно задать вопрос, почему короли так мягко обходились с разбойниками-баронами, договаривались с ними, причем даже тогда, когда вина была несомненна, да и среди представителей самого правящего класса поведение барона осуждалось.
Ответ простой: по той же причине, по которой присяжные старались не слишком сурово наказывать преступников из числа своих соседей. Ему с родней этих мерзавцев было еще в одном королевстве жить. Да и не только с родней, но и со всеми, кто ревностно оберегал права и привилегии своего класса.
Глава 4. Юрисдикция церкви
Нетяжкие преступления
До сих пор речь в основном шла о тяжких преступлениях, за которые полагались очень серьезные наказания, вплоть до смертной казни. Хотя, как все уже поняли, суды крайне редко наказывали по всей строгости закона.
Однако количество дел, рассматриваемых уголовными судами, – это капля в море в сравнении с тем, сколько исков разбирали местные суды и церковные суды. Особенно вторые. Как я уже писала, церковные суды вообще наказали больше людей, чем все светские вместе взятые.
Преступления, которые рассматривались в этих судах, были менее страшными, чем те, которые рассматривались на заседаниях суда присяжных. Многие из них, особенно те, которыми занимались церковные суды, в наше время вообще не считались бы противоправным деянием. Но по сути на жизнь общества в целом именно эти суды влияли сильнее всего – потому, что мелкие преступления и проступки против нравственности были куда более распространенным делом, чем убийства, ограбления, изнасилования и даже кражи.
Интересно, что, хотя формально юрисдикция канонического и светского судов была разной, на деле они периодически заходили на «поле» друг друга. Так, например, в протоколах церковных судов встречаются дела о кражах. Исследователи считают, что целью некоторых из них было восстановление репутации и признание человека невиновным, после чего его уже не мог преследовать светский суд, потому что дважды за одно преступление не судили. В других случаях стороны передавали дело церкви, рассчитывая уладить его полюбовно, а заодно обойтись без предварительного тюремного заключения обвиняемого и высоких судебных расходов.
Карен Джонс, изучая протоколы местных судов Фордвича, Кентербери, Сэндвича, Куинборо и Нью-Ромни второй половины XV – первой половины XVI века, а также архивы епархий Кентербери и Рочестера и книгу актов заседаний суда консистории в Хайте, Ромни и Дувре за 1462–1468 годы, нашла двенадцать дел о краже, разбиравшихся в церковных судах. Все они закончились примирением, причем в семи случаях обвиняемые, похоже, сами инициировали расследование, чтобы очистить свое имя, и привели с собой в суд по старому обычаю (по-прежнему принятому в канонических судах, основанных на римском праве) нескольких свидетелей, поручившихся за них своей репутацией.
Избиение жены. Миниатюра. XV век
Детский вопрос в церковном суде
В главе о тяжких преступлениях я уже писала о редкости детоубийств в Средние века, но сейчас надо к этой теме вернуться, потому что это преступление было в церковной юрисдикции.
Карен Джонс, изучая архивы епископских судов, нашла 28 дел, касающихся детоубийства, абортов, небрежности, приведшей к гибели ребенка, и других преступлений, связанных с детьми. Половина из них была как раз непреднамеренная вина в гибели детей. В пяти из них обвинялись супружеские пары – родители погибшего ребенка. В одном – кормилица, в одном – мужчина.
Одну пару обвинили в том, что по их вине незаконнорожденный ребенок их дочери умер некрещеным. По-видимому, они скрывали это от соседей и не позвали ни акушерку, ни священника. Муж сначала сваливал вину на жену, но потом признался, что тоже знал о беременности дочери и не позаботился о «спасении» ребенка. Что имелось в виду – спасение жизни или спасение души, в данном случае непонятно, но в любом случае оба попали под суд. Причем, что особенно показательно, – они, а не мать ребенка, потому что она была под властью родителей и ничего не могла сделать в данной ситуации. А ее блуд, приведший к беременности, в этом деле не рассматривался.
Пять случаев «уничтожения ребенка» относятся к абортам, причем по одному из них судили мужчину, а по другому – пару, не состоящую в браке. Еще одну женщину обвиняли сразу в двух преступлениях – в аборте и в том, что она вышла замуж за человека, брак с которым был запрещен каноническим правом[89]. В том числе на скамье подсудимых оказывались и женщины, консультировавшие по поводу абортов. Одну из них обвиняли еще и в колдовстве, но непонятно: за то, что она прописала травки
