вина из своего бокала. — О, блин. — Она подносит руку к лицу и слизывает капли вина со своей кожи. Мурашки пробегают по мне, когда я наблюдаю, как ее язык соприкасается с кожей.
Черт.
— Полегче, пьяница, — поддразниваю я.
— Я не пьяна, — многозначительно говорит она и случайно оступается, расплескивая еще больше вина себе на руку. Она смеется и делает большой глоток, чтобы снова не расплескать остатки.
— Я думаю, что очень даже. — Я игриво подталкиваю ее локтем.
— Я настолько трезвая, что могла бы заняться математикой прямо сейчас.
— Математикой?
Я смеюсь.
— Да, математикой. Пьяные люди не умеют считать. Я отвечаю.
— Ну… Если ты отвечаешь. Сколько будет пятьдесят четыре плюс пятьдесят четыре?
— Это просто. — Она корчит гримасу и закрывает глаза, размышляя. — Просто сложи четверки… А потом… — бормочет она себе под нос. — Один-ноль-четыре.
— Ты уверена в этом?
— Черт. Я имею в виду — сто восемьдесят. Потому что две четверки — это восемь. — Она качает головой, отбрасывая волосы назад за плечи. — Ладно. Я ощущаю это вино и не знаю, почему мы не начали день здесь, потому что прямо сейчас я чувствую себя довольно хорошо.
— Это легкое вино.
— Мы там выпили шесть бокалов!
— Это были образцы, — смеюсь я. — Шесть бокалов вина свалили бы тебя на пол.
— О, я бы точно вырубилась. А потом, скорее всего, проснулась бы в своей блевотине. Ты знаешь, я никогда раньше не напивалась до такой степени, что меня тошнило.
— В самом деле? Даже в институте?
Она качает головой и делает еще один глоток.
— Я никогда не пила крепких напитков, а потом залетела, и стало вообще не до алкоголя.
— А я вот, бывало…
— Я знаю. — Она поднимает на меня взгляд, и я вижу по ее глазам, что она навеселе. — Но у тебя все получилось хорошо. — Я опускаю взгляд, любуясь ее грудью, и снова вижу лимонное ожерелье.
— Я должен спросить: что это за лимонное очарование?
Она протягивает руку, чтобы дотронуться до него.
— Мне его подарила моя мама. Ты ведь знаешь эту лимонную поговорку, верно?
— Существует лимонная поговорка???
Дарья останавливается и недоверчиво смотрит на меня.
— Ты не знаешь лимонную поговорку???
— Прости.
Она драматично закатывает глаза.
— Когда жизнь дает тебе лимоны — приготовь лимонад. Или, как говорила мама, когда жизнь дает тебе лимоны — приготовь лимонад и не забудь про водку. — Дарья делает еще один глоток своего вина. — Я не понимала, что такое водка, пока не стала старше. Но иногда нужно что-то дополнительное. Лимоны кислые, я говорю метафорически, но водка — нет. Это буквально.
Я обнял ее за плечи, не понимая, что она только что сказала. Может быть, она немного перебрала с выпивкой и на самом деле пьяна. Я позабочусь о ней, если это так.
— Конечно.
— За последние несколько лет мне давали много лимонов. Я думала, ты один из них.
— Ты думала, я лимон?
Она кивает.
— Ага. И очень кислый.
— Ты превратила меня в лимонад? — осторожно спрашиваю я. — Или это один из тех вопросов, на которые я не хочу знать ответа?
— Я думала, что сделаю это, но теперь думаю, что ты сам это сделал.
— Я не улавливаю.
— Работать на тебя было неплохо. Но лимонад иногда тоже может быть перспективным. — Ее слова немного невнятны. Да, она пьяна. Я притягиваю ее немного ближе к себе. — Мне повезло, что у меня есть эта работа. За нее платят больше, в этом есть свои преимущества, и, возможно, этому лимонаду нужно… Нужно… Побродить некоторое время, оно того стоит.
Я снова вспоминаю, насколько разные наши жизни. Как она борется как мать-одиночка, чтобы свести концы с концами. Я ни разу не чувствовал себя виноватым за то, что у меня есть, но прямо сейчас я вроде как чувствую это. Дарья не менее трудолюбива, чем я.
У Дарьи звонит телефон, и она дает мне подержать свой бокал вина, пока достает телефон из сумочки.
— Это Катя, — говорит она мне, прежде чем ответить.
— Привет! — говорит она в трубку. — Где-то снаружи. Хорошо. Мы идем. — Она заканчивает разговор и кладет телефон обратно в сумочку. — Стол готов.
— Хорошо. Я умираю с голоду.
— Я тоже. — Она забирает вино обратно и берет меня под другую руку. Мы возвращаемся в тишине, и Дарья останавливается прямо перед тем, как мы заходим внутрь.
— Алекс?
— Да?
Она тянется ко мне всем телом, и я еле сдерживаюсь, чтобы не протянуть руку и не поцеловать ее прямо сейчас.
— Спасибо, что не осуждаешь меня. До этих выходных я не чувствовала такой легкости и спокойствия.
— Ты так говоришь, как будто это из разряда фантастики.
Она пожимает плечами, и легкий румянец приливает к ее щекам.
— Такие мужчины, как ты, могут быть довольно требовательными… особенно по отношению к женщинам на рабочем месте.
— Мне все равно, что у кого между ног, пока они хорошо делают свою работу.
— Но только если они не дрочат в комнате отдыха, верно? — Она корчит гримасу, и мы смеемся. — Но, если говорить серьезно, это… Это… Я хочу сказать, что это восхитительно, но на самом деле именно так и должно быть.
— Никто раньше не называл меня достойным восхищения, так что я собираюсь согласиться с этим.
Она снова смеется и делает еще один глоток вина.
— Хорошо. Я оставлю это без внимания. Но только на этот раз.
Я снова обнимаю ее, и моя рука скользит вниз по ее спине и останавливается на изгибе бедра. Жар разливается по мне, и я снова чувствую, как сжимается мое сердце.
Внезапно ловлю себя на том, что хочу добиться большего. Быть лучше. Я не хочу быть ни в чем похожим на своего отца, и я позволил страху закрыть мое сердце. Легче жить так, как я живу сейчас. Один, но в безопасности. Выживаю, но не живу по-настоящему.
Дарью угостили изрядной порцией того, что она называет лимонами. И все же она так полна жизни, так стремится улыбаться и находить хорошее вокруг себя! Это вдохновляет, и никто раньше не заставлял меня чувствовать себя так.
Я крепче обнимаю Дарью, сердце бешено колотится. Что, черт возьми, ты со мной делаешь, Даша?
Глава 27
— Мне кажется, я все еще пьяна. — Я беру протянутую руку Алекса и выхожу из внедорожника. — Сколько я выпила вина? Бокалов семь?
— Всего два, — говорит он со смехом, направляя меня к коттеджу. — С половиной, если ты хочешь посчитать и те образцы. Ты так легко пьянеешь!
— Я не так уж часто пью, — напоминаю
