Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
тоже широко раскрыл рот. Я знала, что ему было знакомо это слово, этот термин был также известен и среди Красных кровей, даже несмотря на то, что для них он имел другой смысл. Единственное, в чем мы сходились, так это в том, что это была гребаная легенда.
Я чуть было не расхохоталась.
– Вы… вы сошли с ума, – в ступоре пробормотала я, качая головой. – Философского камня не существует, никто не смог его создать.
– Мы узнали как, – тихо ответила моя мама.
На этот раз мои губы изогнулись в насмешливой улыбке, но смех застрял у меня в горле, когда я увидела их выражения лиц. Они говорили серьезно. Это была не надуманная шутка, в их глазах была правда и доля сожаления.
Философский камень для людей Черных кровей был величайшим символом силы, чистой магии, неконтролируемой, не требующей крови, зелий или чар. С ним не приходилось носить связки омелы, чтобы попасть на священную землю, не требовалось знать незнакомый язык, чтобы произносить проклятия. Философский камень превращал любого, у кого он был, в бога.
Я слышала истории о нем, когда была маленькой. Даже помню, как вместе с братом и сестрой, вскоре после убийства моих родителей, сама захотела создать его, чтобы вернуть их к жизни. Это был единственный раз, когда тетя Эстер позволила нам возиться с кастрюлями и сковородками на кухне. В то время я не знала, что это будет означать, но сейчас знала. Холодный поток окатил меня с головы до ног.
– И что-то столь… опасное вы решили занести в чертову тетрадь? – завыла я, все еще не в силах поверить в это. – В пределах досягаемости любого?
– Мы хорошенько ее припрятали, – сурово возразил мой отец. – К тому же мы не планировали умирать так скоро.
– Для гениев вы были довольно недальновидными, – заметил Тринадцатый.
На мгновение я перестала видеть своих родителей, оставив эту комнату в поместье в Диком саду, чтобы погрузиться в свои воспоминания. Когда моих родителей убили, тетя и дядя продали особняк недалеко от Гайд-парка, где мы жили, и я переехала к ним. Я знала, что часть вещей была продана или увезена в Шэдоу-Хилл, загородный особняк Сен-Жермен, но рукописная тетрадь, тетрадь, которая принадлежала моим родителям… моя тетя сохранила бы ее, она бы стала для нее предметом гордости, даже если бы тетя Эстер не удосужилась взглянуть, что было написано внутри. Если она и в самом деле не продала ее, значит, тетрадь могла бы стоять в библиотеке, на любой из десятков книжных полок особняка. На вечеринках, которые она устраивала сейчас или в прошлые годы, любой, Красной крови или Черной, мог найти и прочитать ее. Если тетрадь была дома, она бы никогда не узнала об этом.
Я вздохнула и опустила руки. Андрей повторил за мной, держа мои ладони в своих. Если один человек был способен пожертвовать тремя невинными людьми ради проклятой теории о том, чего даже не должно существовать, что он сможет сделать с Философским камнем, окажись он в его распоряжении? Воздух вокруг меня стал тяжелым, мне казалось, будто гигантскими невидимыми пальцами меня толкает вниз, в преисподнюю.
– Вы даже не представляете, что вы наделали, – пробормотала я, поднимая взгляд на своих родителей.
– Может, мы представляем, Элиза, – ответила моя мама с горькой усмешкой на губах. – И именно поэтому мы вне круга.
Я нахмурилась, внимательно наблюдая за ними, и на мгновение увидела их такими, какими они были в моем возрасте, в форме Академии, яркими, высокомерными и красивыми, с секретами, которые они скрывали за своими улыбками.
Идеальные обманщики.
Я ничего не могла с собой поделать, из моих глаз потекли чертовы слезы. Андрей бросил на меня обеспокоенный взгляд и придвинулся чуть ближе, хотя его грудь и так была всего в нескольких сантиметрах от моей. Мои родители попытались двинуться ко мне, но круг свечей замерцал, огонь разросся, и это заставило их отступить.
– Я надеюсь, что эти ответы помогут тебе, – сказала мама. Она подняла руку в жесте, похожем на прощание.
– Не трать время, чтобы ненавидеть нас за то, что мы сделали или чего не сделали, – добавил мой отец, глядя на меня своими большими зелеными глазами. – Докажи нам, что ты лучше нас.
Пришло время прощаться. Мы бы никогда не смогли обняться или поцеловаться, но другие родители сказали бы, что любят меня, что они будут помнить меня, где бы они ни были.
Но это были Маркус Кейтлер и Сибил Сен-Жермен, всегда отличавшиеся от остальных.
Я вздохнула и произнесла заклинание, которое возвращало их в один из Семи Адов:
Разрешаю вам уйти, призраки,
пришедшие на мой зов,
чтобы вы отдохнули в Семи кругах Ада,
В этот момент, в эту ночь, навсегда.
Едва уловимо замерцало. Края тел моих родителей расплылись и, как вздох, растворяясь в воздухе, исчезли на наших глазах.
Свечи внезапно погасли, и я упала на колени на пол посреди дымящегося круга, в котором было безумно холодно. Тело сильно сотрясалось от судорог.
Андрей тут же зашевелился. Он вышел из круга, чтобы собрать одеяла, отложенные в сторону, и с ними в руках вернулся ко мне. Он слегка подтолкнул меня к камину и вытащил одно из одеял, чтобы полностью меня укрыть. Другим он закрылся сам, а Тринадцатый с низким непрерывным мурлыканьем схватил зубами конец оставшегося одеяла, подошел ко мне и спрятался под ним, оставив видимым только свой черный хвост.
Поскольку мои руки были свободны, я смахнула слезы, все еще текущие по щекам. Вода смешалась с засохшей кровью на ладонях.
– Прости, – пробормотала я.
– Ты не должна извиняться за это, – быстро ответил Андрей. Я чувствовала на себе его взгляд, хотя мой по-прежнему был прикован к моим рукам. – Никогда не понимал, почему мы должны извиняться за то, что плачем.
– Общество, образ, – пробормотала я. Я сделала глубокий вдох и уставилась на огонь в камине, который яростно потрескивал. – Я знала, что мои родители были не такими, какими их все помнили. У меня остались кое-какие воспоминания. Их почти не было дома, они едва обращали на меня внимание… мне потребовалось много времени, чтобы магия в моих жилах показалась, понимаешь? Но когда она наконец появилась, когда я поняла, что я такой же Черной крови, как и они, я отвергла ее. Мне не хотелось быть похожей ни на них, ни на своих двоюродных брата и сестру, ни на кого-либо еще, кто принадлежал к этому обществу.
– Megértem. Значит, у нас есть что-то общее, –
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
