работа и впрямь моя.
Джеку хватило — собеседник произнёс имя не коверкая и без натуги, как самому Джеку удалось бы разве что после месяца усердный и мучительных тренировок. Этот же мужчина не скривился и не напрягся, для него оно было привычным и столь же обыденным, как для Рэтчета — его собственная фамилия. Поняв это, детектив молча вынул перетянутый ремнём блокнот из кармана и всё так же без слов протянул его хозяину.
После этого он собрался было покинуть институт и направиться наконец домой, но всё же профессиональное любопытство детектива не позволило ему уйти, не задав главных вопросов.
– Простите, не могу не спросить… вы ведь понимаете, что ваше исследование не добавит вам популярности, да и в целом само по себе славы не сыщет, а только разве что навредит вашей карьере. Так чего ради вы этим занимаетесь? И как, кстати говоря, ваши заметки вдруг попали ко мне в офис?
– Ну с последним как раз всё просто, однако давайте уточним для верности: а где именно расположен ваш офис?
– На третьей, на севере.
– Вот вам и ответ, молодой человек: это другой конец города. Либо злая шутка кого-то из студентов, решивших так меня разыграть, либо кто-то из коллег решил таким образом вставить мне палки в колёса и затруднить работу над книгой. Из зависти ли, или из иных побуждений — сути это не меняет. И, признаться, мне не важны их причины. Важнее, что мои заметки ко мне вернулись. И за это я безмерно вам благодарен, детектив, и вы теперь всегда можете рассчитывать на мою помощь. Что же до главного вашего вопроса, то всё ещё проще: на карьеру мне попросту плевать, она для меня не столь важна, сколь правда. Я ведь не американец, по происхождению я русский. Дэмианом Уэстлейком я стал уже здесь, однако дома, когда я заезжаю к своим старикам на праздники, родители и братья с сестрой по прежнему зовут меня исключительно Демьяном. Да и фамилия у нас была Озерцов, но раз уж мы переехали сюда, на Запад… А у нас на родине принято помнить свои корни, чтить предков, и отнюдь не меньше вашего, поверьте! Впрочем, возможно даже, что куда больше. Нам передалось это от родителей, обучивших нас и языкам, и привившим нам наши традиции. И нам есть кого чтить, не сомневайтесь в этом — у нас богатейшая многовековая история. И так же мне совершенно неприятно то, что мало кто в мире об этом в курсе, мало кто знаком с русскими героями мирового масштаба, с нашими выдающимися личностями. Вот я и пытаюсь по мере сил исправить ситуацию. В любом случае, это моя личная война с ветряными мельницами, я это понимаю и полностью принимаю. Я всегда был готов к этому. Однако, почему бы и нет? Если я готов принять бой, то смогу его и выстоять, не зависимо от исхода. И я буду чувствовать себя лучше, зная, что я хотя бы попытался. Вас устроит такой ответ, молодой человек?
– Пожалуй.
– В таком случае, не смею вас задерживать. Если вам потребуется моя помощь — любая, что в моих силах — обращайтесь незамедлительно. Буду рад помочь. Ещё раз благодарю, – он отсалютовал книжицей в воздухе и покинул кабинет, оставив Джека наедине с его мыслями.
И Джеку было о чём подумать.
Ему снова вспомнился его старикашка-сосед, любитель газет и радио, у которого во всём в мире были виноваты «проклятые комуняки», «чёртовы красные», или как уж он их там обзывал с лёгкой подачи СМИ? И второй, почтальон, который искренне уважал тех же самых русских в частности и советских солдат вообще. Который нахваливал их мастерство и смелость, и был уверен, что если бы не они — весь мир учил бы немецкий.
«Может быть, этот Дэмиан Уэстлейк и решил взяться за цель недостижимую, но уж точно достойную уважения. И как минимум меня задуматься он точно заставил», – подумал Джек, направившись к выходу из института. Дождь за окнами как раз прекратился, позволив ему спокойно поймать попутку и уехать из этого местечка к себе домой.
Глава 22
Уже подъезжая к своей квартирке, Джек снова занервничал. Вот только поводы для этого у него были столь для него самого неожиданные, что он даже не знал, как с этим поступить. Он боялся не только того, что с девушкой в его отсутствие могло что-то случиться, но и того, что её попросту нет — что она ушла, решив вернуться в родной дом, а его будет ждать только краткая записка. И он даже не мог разобраться, какой из вариантов пугал его больше.
Быстро поприветствовав спавшего у двери консьержа, Джек бегом взлетел по лестнице на свой этаж и… замер перед дверью, не решаясь даже постучать. Зато сердце в груди колотилось совершенно не к месту, подскакивая словно бы до горла. «Старею, лестница с трудом даётся» – он зачем-то попытался успокоить сам себя шуткой, хотя и не понял, к чему этот самообман.
Так и не сумев поднять руки и постучать, он с трудом смог пересилить себя на то, чтобы позвать девушку:
– Ширли, не спишь? Это я.
– Заходи, Рэтчет! Я сейчас, – девушка гулко отозвалась из душа, чуть приоткрыв дверь — до Джека донёсся шум воды.
Детективу сразу стало легче от того, что она всё ещё была дома и он, мгновенно успокоившись, зашёл. Запер за собой дверь и осмотрелся. Ещё никогда его квартира не была такой чистой и идеально прибранной. Не знай он, что девушка провела тут всего несколько часов, так решил бы, что ей потребовались на уборку многие месяцы, если не годы! Однако, как истинный мужчина, он без труда нашёл в этом что-то плохое. «И как я рубашку теперь найду? – промелькнула у него в голове предательская мысль. – Точно ведь помню: на полу три шутки лежало, после прачечной… а теперь где их искать?».
– Ты что, вызвала десяток подружек? – обратился он к Ширли через дверь, направившись к окну и опустив жалюзи.
– Ты о чём? – с усмешкой уточнила она, выходя из ванной в полотенце и неспешно промакивая вторым волосы.
– Да тут был такой бардак… не представляю, как можно было справиться так быстро в одиночку.
– О, а вот в этом я нисколько не сомневаюсь — ты действительно этого не
