Как только я пойму, что опасность моим родителям не грозит и слова Елены Владленовны не больше чем блеф, тут же сбегу из лицея. И если не получится уйти отсюда через ворота, воспользуюсь потайными коридорами под землей.
Уверенность придала мне сил, слезы высохли, и я почувствовала себя намного увереннее. У меня впервые в жизни появилась цель, к которой я планировала идти во что бы то ни стало. Наступило время разворошить этот гадюшник. Раз здесь полно змей, возможно, стоит примерить на себя роль змеелова.
– Ты просил сообщать, если замечу что-то странное? – Елена Владленовна, зажав телефон между плечом и ухом, помешивала маленькой ложечкой кофе в тонкой фарфоровой чашке. – Она хотела сбежать. На посте охраны ее не выпустили, и девчонка явилась ко мне за разрешением. Я его не дала. Почему? – Женщина удивленно приподняла идеально выщипанные брови, словно поражаясь, глупости говорящего. – Да, я тоже сначала подумала, если она уйдет, то решатся многие проблемы, но, с другой стороны, тебе не кажется, что лучше ее не упускать из виду? С чего бы это она вдруг расхотела учиться в лицее? Если только… – Женщина сделала паузу. – Она видела то, что не должна была видеть. Я ей пообещала, что зимой мы допустим ее к экзамену. Рано? Конечно, рано, но это не имеет значения, после испытания она не будет для нас опасна. Вне зависимости от его исхода.
Эпилог
Сырость, полумрак, темные коридоры и уже знакомый зал с изображением змеи в центре отполированного пола. Влад знал, что явился намного позже назначенного времени, но и не подумал ускорить шаг. Разговор, для которого его вызвал отец, вряд ли окажется приятным.
– Ты опоздал, – покачав головой, обратился директор к своему сыну, выбравшись из тени колонны на освещенное редкими светильниками пространство возле змеиной головы.
– Проспал, – без тени раскаяния бросил Влад и раздраженно поинтересовался: – Зачем ты меня звал?
– Напомнить.
– Что именно? – в голосе кроме напряжения появился еще и страх.
– Ради чего ты возродился в новом теле. Еще раз рассказать о той великой миссии, которая тебе уготована.
– Это ты решил, что она мне уготована, – безразличным голосом заметил Влад.
– Пророчества не лгут, просто ты забыл священные строки. Ты помнишь великого мудреца из рода Бхригу, которого звали Маркандей. Ему была дарована не только вечная молодость, но и способность видеть грядущее. Несколько тысяч лет назад он уже предсказал, что ожидает этот мир. «Золотому веку соответствует Критаюга, серебряному – Третаюга, медному – Двапараюга, железному – Калиюга, завершающаяся космической катастрофой и одновременно крахом всех общественных установлений»[6]. Понимаешь ли ты, Вритра, – Влад вздрогнул, услышав свое истинное имя, – в какое время ты возродился? Скоро всему придет конец, и наша задача воцариться на обломках старого мира.
– А что, если время еще не пришло? Вдруг ты понял пророчество не так? – в голосе молодого человека звучало отчаяние и страх.
– «Настанет время, и Дхарма[7]перестанет быть законом, – принялся цитировать Анатолий Григорьевич. – Люди начнут торговать ею, словно мясом. Никто не будет в состоянии властвовать над своими чувствами. Жадность овладеет неучами. Алчность, злоба и глупость соединят людей в клубок, словно змей… Лишившись ясности разума, ненасытные правители всеми способами будут присваивать чужое. Левая рука будет красть у правой. Люди, слывущие учеными, утратят истину… Безо всякой нужды будут губить они деревья и целые рощи, и тогда придет конец всему живому и сущему на свете. Девушек не будут ни сватать, ни выдавать замуж: они сами будут искать себе мужей. Когда мужья заснут, их жены будут уходить к другим мужчинам, а мужья, когда жены спят, к другим женщинам»[8]. Ты еще веришь в то, что я мог ошибиться? Оглянись вокруг, посмотри на мир, в котором ты возродился! Неужели ты не видишь, насколько близок его крах. Маркандей был прав, он точно описал завершение Калиюги. А толчком для начала космической катастрофы будет воссоединение воскресшего из небытия змея, повергшего в ужас всех богов и полубогов, с единственной женщиной, которая будет равной ему по силам и выдержит его ужасный лик. Станет верной женой и подругой, и тогда «семь пылающих солнц выпьют всю воду морей и рек. Все обратится в пепел… на мир, иссушенный солнцами, вихрем обрушится конечное пламя. Проникая в саму преисподнюю, оно вселит величайший ужас в богов и демонов, а затем пожрет всю вселенную вместе со всем, что ее населяет»[9]. И тогда, в тот самый миг, когда старые боги превратятся в пепел, мы сможем воцариться в священном городе Амаравати и возлежать на золотых подушках и потягивать напиток бессмертия амриту. И это будет начало новой эры. Эры нашего господства. Неужели ты не мечтаешь об этом, Вритра?
– Об этом мечтаешь ты, царь нагов Шеша. Это ведь ты остаешься неизменным, когда вселенная разрушается в конце каждой калпы[10]. А я хочу лишь отомстить Индре.
– Индра падет, как и другие боги, останутся лишь те, кто примкнет ко мне. Я смогу укрыть тебя и твою возлюбленную в своем чреве от разрушения. У нас уговор. Я не нарушаю свое слово, а вот сдержишь ли ты свое?
– Я задаю себе вопрос, так ли плох этот мир, что стоит ввергнуть его без сожаления в хаос? – с сомнением в голосе произнес Влад, с тоской посмотрев на того, кого привык именовать отцом.
– Ты задаешься этим вопросом лишь потому, что совсем забыл, насколько хорош тот, другой мир. Скажи, как давно ты не был в Амаравати? Тебе закрыт туда путь, а я изредка бываю. Это глоток свежего воздуха, возможность почувствовать настоящую жизнь, а не жалкое ее подобие. Иди сюда, – Шеша щелкнул пальцами, и вся левая стена огромного зала стала вдруг прозрачной. – Посмотри на тот мир, который ты успел забыть. Видишь, там, за непроходимыми горами, покрытыми льдом и снегом, выше самой вершины горы Меру, в конце звездной дороги располагается тысячевратный город богов. Этими дорогами не пройти нечестивцам вроде тебя. Ты думаешь, это справедливо? Это ты, а не Индра должен сидеть на золотом троне в самом великолепном из ста дворцов Амаравати. Это твое право объезжать в годы мира города на божественном слоне и пить амриту, наслаждаясь безопасностью и покоем. Неужели ты забыл того, чего лишился? Я покажу тебе.
