того, что я, кажется, только что потеряла самого близкого мне человека… ту, что была мне как сестра, и это заслуженно. Я не могла перестать прокручивать в голове ее слова, ее взгляд – жесткий, ненавидящий, злой. Соня никогда на меня так не смотрела. Снова и снова вспоминала, как ее мама оседает на пол. Может же быть, что она просто потеряла сознание. Такое же может быть?
Теперь уже я дрожала так, что, кажется, вместе со мной подпрыгивала скамейка. Конечно, мне это только казалось, на деле просто зуб на зуб не попадал. От холода, от нервов, от того калейдоскопа эмоций, которые бушевали во мне. А ведь вчера все было так просто… казалось таким простым. Да и сейчас достаточно просто снять браслеты, призвать тьму – и все закончится.
Я скривилась от этой мысли. А следом вздрогнула, потому что на мои плечи лег пиджак.
– Только не дерись, Ларо, – предупредил Люциан, легко запрыгивая на спинку скамейки. – Я просто спасаю тебя от самой мерзкой болезни людей – простуды.
– А у драконов простуды не бывает? – поинтересовалась я. Хотя отлично знала, что не бывает. Их магия согревает безо всяких заклинаний, так что Люциан в такой вот рубашке может посреди зимы спокойно разгуливать. Просто мне нужно было что-то сказать, чтобы поддержать этот смол-ток, не говоря уже о том, что я вообще не знала, как себя с ним вести.
Хотя бы потому, что он пытался мне сказать правду про Валентайна (в своих корыстных целях, конечно же, но все-таки), а я его послала.
– Опять с Соней что-то не поделили? – поинтересовался Люциан.
Чтобы смотреть на него, мне пришлось развернуться: поскольку он сидел на спинке скамейки, рядом со мной стояли принцевы ноги в начищенных ботинках.
– Не упускаешь случая увидеть меня у своих ног? – уточнила я.
– Так, все в порядке, – хмыкнул он. – А то я уже думал, что ты заболела.
– С чего бы?
– Почти минуту никакого сарказма с твоей стороны.
– Ха-ха-ха, – выразительно сказала я и отвернулась.
– Так что насчет Сони? – донеслось сверху
– Я не хочу об этом говорить.
– А о чем хочешь?
Я вздохнула.
– Понятно. Ни о чем, значит. Тогда давай молчать.
Что-то зашуршало, и принц съехал на мой уровень. То есть сел рядом. Я себя ощущала странно и дико, как в каком-то сне. Учитывая, что мы вообще никак не общались в последнее время, сам факт нашего разговора был странным. А молчание – еще больше.
Вся наша с ним история казалась далекой, как Академия от земли. Та история, когда я шмякнулась с края парящего острова, а он меня подхватил, все, что было потом тоже ощущалось, как бесконечно далекое прошлое. То, в котором парящие острова были основой этого мира.
Когда-то на них строились замки и целые поселения драконов, тогда как люди жили на земле. Но во время войны, спровоцированной Горрахоном, почти все они были разрушены. Остался только вот этот и еще несколько, хаотично разбросанные по всему миру. Но те пострадали гораздо сильнее, а этот… этому повезло.
Не знаю, сколько мы так сидели в тишине, пока ладонь Люциана не оказалась на скамейке рядом с моей. Прикосновение драконьих пальцев обожгло, всколыхнув совершенно ненужные воспоминания. Я отдернула руку, и он поморщился.
– Переставай реагировать так, будто я хочу тебя сожрать!
– Я так не реагирую! – огрызнулась я.
– Конечно, ты реагируешь по-другому. Но не хочешь себе в этом признаваться.
– Люциан, вот твой пиджак, – я поднялась и протянула ему предмет его гардероба на вытянутой руке.
– Опять сбегаешь, Лена? – ехидно поинтересовался он. – Так и будешь до конца своих дней от меня бегать?
– Нет, я надеюсь, что ты раньше переключишься на кого-то еще, – не осталась в долгу я. – А еще лучше – женишься.
– Я женюсь только на тебе. Или ни на ком.
Вот как?! Как ему каждый раз удается тряхнуть меня так, что земля из-под ног уходит? А главное – зачем?!
– Тебе мало влюбленных в тебя девушек? Мало тех, что готовы выпрыгнуть из трусов, лишь бы попасть к тебе в постель?
– За выпрыгивающих из трусов я ответственности не несу, Лена. – Он все-таки поднялся, и мы оказались лицом к лицу. Я уже почти успела забыть, какой он жаркий, что находиться рядом с ним опасно: ощущение, что, дотронувшись, обожжешься как о раскаленную плиту. – А вот за себя могу отвечать. За свои чувства к тебе.
Я уже почти успела забыть, каково это – смотреть в раскаленные золотом магии глаза и плавиться в них. Поэтому сейчас молча сунула ему в руки пиджак, развернулась и пошла по дорожке. Тихо, спокойно.
Какая разница, если я уже заработала прогул и взыскание? Одним больше, одним меньше.
Я не хотела думать о том, что оставила за спиной. О том, кого я там оставила – тем более. Особенно я не хотела думать о том, как я думала о нем ночью. О том, что Люциан Драгон вполне может оказаться моей черной страстью. Если это так, мне нужно держаться от него подальше. Как можно дальше. Настолько, насколько это вообще возможно. История его отца и Тэйрен очень показательна. Ничем хорошим такое не заканчивается. Да, начинается все красиво, а потом ты становишься темной. Для него, для себя, для всего мира. Возвращаешься туда, где тебе самое место, оставив своего сына, все и вся.
Можно ли вообще стать счастливой, если в тебе – тьма? Или всю жизнь придется носить браслеты? Пока Адергайн жив.
Эта мысль крутилась в моей голове до самой большой перемены. На которой Соня прошла мимо меня, как мимо пустого места. Следом точно так же шлейфом прошли девушки из бывшей компании Драконовой, набивающиеся ей в подружки. Но я не успела расстроиться: ко мне опять подошел тот парень, который предлагал играть в театре.
– Ленор, может, ты передумала? – как-то обреченно спросил он.
– О чем речь? – небывало весело поинтересовался подошедший Ярд.
– О театре. Меня хотят заставить играть девицу, которую принесли в жертву…
– А, ты про историю Мариты и Коммелана? Теоретически, в жертву принесли не ее, а принца, – фыркнул друг.
– Какая разница! Мне трагедий в жизни хватает, – брякнула я, и Ярд тут же перестал улыбаться. Зато приглашающий меня парень оживился:
– Так театр – это же превосходная возможность отвлечься! Погружаясь в роль, мы становимся героем, проживаем его историю как свою и забываем о реальной жизни.
Я вздохнула.
– Соглашайся! – с энтузиазмом агитатора на Невском напирал однокурсник. – Спектакль пройдет, а воспоминания останутся!
– О чем? –
