Лейф, похоже, их радости не разделял. Да и вообще, как раз ему перемены были не нужны, язвительно подумала Фрейя. Продавай женщин, торгуй себе наркотиками — и будешь сыт, одет и доволен. И таких, как он, в Стае немало. Ну и пусть катятся к троллям. Она будет говорить с теми, кто еще верит в богов и дорожит своей честью.
Девушка выбралась из машины и, сделав несколько шагов вперед, остановилась. Исходящий от Чаши свет обволакивал ее золотым коконом, в котором не было ни холодно, ни страшно.
— Тот, кто хочет получить благословение богов, пусть подойдет ко мне и отведает пива.
Горящие глаза приблизились, но эйги пока медлили, ожидая разрешения хевдингов.
— Угости-ка меня, красавица. — Вслед за ней из Хаммера вылез Οлаф. — Я ещё не забыл вкус того меда, которым потчевал нас конунг Хокон.
Γлоток, который он одним махом залил себе в горло, явно дал понять, что боги к старому эйги благоволят по-прежнему. Фрейе оставалось только надеяться, что в Чаше содержится не зимний эль[54], а то вся Стая перепьется ещё до начала штурма.
Следом за ним подошел Кнут. Оң удивленно вскинул глаза на Фрейю, когда понял, что Чаша в ее руках по-прехнему полна до краев. Что же ты, дядя Кнут, мысленно укорила его девушка, думал, я тут жульничать собираюсь?
— Оставайся целым, — она специально использовала старинную формулу, которой воины прощались друг с другом перед сражением.
— Ху! — Кнут ударил себя в грудь кулаком, а затем вскинул его в воздух.
Это было явное одобрение, так что вслед за ним быстро выстроились в очередь все оборотни. Ну, почти все. Фрейя краем глаза следила за происходящим, и видела, как топчется в стороне Лейф Уллсон и еще несколько фигур.
Фенрир уже стоял рядом и внимательно взглядывался в лица эйги, чтo уже испробовали напитка. Кое-кто возвращал Чашу, не в силах удержаться от гримасы. Этим явно боги не сулили ничего хорошего от предстоящей битвы, и берсерк велел остаться рядом с девушкой:
— Будете беречь Хранительницу, — приказал он.
Единственным, кто отказался, был средних лет оборотень со щедро припорошенными сединой темными волосами. Девушка помнила этого свинфилкинга. Он был одним из тех двоих, что сидели в машине с затемненными стеклами возле дома Фенрира, и возле столовой Армии спасения, и возле медпункта.
— Я соскучился по настоящему делу, — объяснил он. — А если валькирии прилетят сегодня за мной, возражать не буду. Все равно плакать по мне некому.
И все же Фрейя пожелала ему, как и всем:
— Оставайся целым.
— Ху!
Все новые и новые руки ложились поверх ее пальцев, чтобы принять глоток божественного напитка. Γорячие, холодные, вспотевшие от волнения, жесткие от мозолей — девушка потеряла им счет. Наконец в стороне остался лишь один оборотень. Лейф. К немалому удовольствию Фрейи, выглядел он теперь иначе — смущенным и слегка обалдевшим.
Благословлять этогo говнюка не хотелось, но в Чаше все ещё парило горячее пиво, и девушка протянула руки навстречу Шмаровозу.
— Ху! — Он смотрел выжидательно, но физиономию имел довольную.
Похоже, дар богов и для него оказался неплох на вкус. Ну, тoгда кто она такая, чтобы оспаривать волю вечноживущих? Разве что позволила себе мелкую вредность, вместо традиционного пожелания сказала:
— И тебе не хворать.
— Язва. — Фенрир притянул ее к своей груди и поцеловал в лоб. — Сиди в машине и не высовывайся.
Он накрыл ее своей курткой и донес до машины. Через пару минут, девушка была укутана куртками, как капустная кочерыжка листьями. Она и не возражала — мужчины дали ей возможность сделать свое дело, дальше их очередь. Она не будет мешать.
Куртки еще хранили тепло чуҗих тел, и она затаилась под ними, чутко прислушиваясь к ощущениям своего мужчины. Собранность, цепкое внимание, скрытая насмешка, когда в дверях склада его обыскивали, чтобы забрать ножи и пистолеты. Конечно, откуда людям знать, на что способен берсерк? Пусть забирают все, вплоть до зубочисток. Дрожь предвкушения, когда его ноздрей коснулся детский запах. И стремительно нарастающая ярость, когда к этим запахам примешалось несколько струек боли. И момент, когда эта ярость кровавой пеленой затопила сознание.
В ту же секунду ночная тьма взорвалась воем десятков голосов, и Фрейя подпрыгнула на сиденье и приникла к стеклу, пытаясь разглядеть, что происходит снаружи. А там, судя по всему, происходило нечто из ряда вон выходящее.
Похоже, эйги не соблюдали боевой порядок свейтинга. Они разбились на несколько групп и, словно подчиняясь безмолвному приказу, бежали к темной громаде склада. Кто-то открывал ворота и сражался уже на пороге, кто-то обходил со стороны и карабкался прямо по стене. Видимо, на высоте второго этажа располагались незакрытые пpоемы, и нашлись ведущие к ним пути.
Стоящие вокруг машины оборотни вытянулись в струнку и напряженно прислушивались к доносящимся из склада звукам. Те, кто помоложе, мелко дрожали и повизгивали от нетерпения. Девушка поймала себя на том, что и сама едва сдерживается, чтобы не взвизгнуть от азарта.
Стая действовала, как единый организм, управляемый волей одного-единственного эйги, который сейчас находился внутри. Ее эйги. В эту cекунду Фрейя в полной мере ощутила, что такое гордость за своего мужчину: Фенрира признали вожаком, причем не из страха или выгоды, а по зову крови.
Это уже не забудется. Даже после сражения, когда успокоится бурлящая от адреналина кровь, и человеческий рассудок возьмет верх над звериными инстинктами, Стая будет помнить, кому подчиняется ее животная сущность.
Тишину вновь разорвал леденящий душу вой, затем все стихло. Свет больше не зажигали, да это и не требовалось. Все, кто находился снаружи, видели, как широко распахнулись ворота склада, и из него стали выходить воины. Некоторые несли на руках детей. Кое-кто прихрамывал или поддерживал на весу раненую руку. Погибших, судя по всему, не было, и Фрейя позволила себе вздох облегчения.
Единственным, кто не смог идти сам, был тот самый упрямый «свин», что отказался признать, что боги не благословили его сегодня ночью. Его, закинув руки себе на плечи, вели два оборотня.
— Кладите сюда.
Девушка подвинулась на заднем сиденье и свернула одну из курток в виде подушки. Мужчина был плох. Пульс на шее едва прощупывался, и он потерял много крови, слишком много. Хуже всего, что раны были не ножевые — под набухшей от крови рубашкой обнаружились два пулевых отверстия, в плече и на пол-ладони ниже ключицы. Судя по кровавой пене в уголках рта, было задето легкое. И обе раны не были сквозными.
— Его нельзя везти к Ивару, — тихо сказала Фрейя.
После смерти прежнего доктора Ивар был единственным лекарем Стаи. И коновалом пo призванию, судя по доходившим до девушки слухам.
