засадить себя. Снова на парня накатила саможалость. Спустя двадцать минут после приёма пищи он продолжал сидеть и пялиться в листок, будто гипнотизируя его. Закончился лимонад. Официант забрал со стола пустой стакан и поинтересовался:
— Вам что-нибудь ещё?
— Да. Можно ещё лимонада?
Прошло ещё двадцать минут. Снова кончился лимонад. На листке так ничего и не появилось. Снова подошёл официант. Снова забрал пустой стакан и снова поинтересовался:
— Вам что-нибудь ещё?
— Да. Можно ещё лимонада? И… давайте всё-таки попробую вашу чачу, — спустя непродолжительную паузу, будто всё ещё сомневаясь, добавил он. — Граммов сто. Хотя нет. Давайте сто пятьдесят.
Пока официант готовил напитки, к саможалости нашего героя добавились угрызения совести и стыд. Ведь с утра для себя он принял решение больше не употреблять алкоголь до тех пор, пока не разгребёт накопившиеся проблемы. Но эмоции подталкивали к другому решению. В пользу употребления. Поэтому после выпитых ста пятидесяти граммов последовало ещё сто пятьдесят, но предварительно он всё-таки смог выжать из себя два предложения в объяснительной:
«Простите меня. Я виноват».
Затем на документ попали капли масла с овощной закуски и селёдки, которые были заказаны ко второй порции алкоголя. Саша попытался стереть его салфеткой, но размазал ещё больше и в итоге просто тихо расплакался, прикрыв глаза ладонью. Потом со злости смял этот листок и отшвырнул от себя, словно там написано нечто омерзительное. Спустя несколько минут проходивший мимо официант поднял скомканную бумагу с пола, чтобы выбросить, но уже достаточно сильно захмелевший мужчина остановил его.
— Отдай сюда! Я сам выброшу! Лучше принеси счёт!
Забранный у официанта листок он зачем-то попытался разгладить на столе и, свернув, убрал в задний карман джинсов.
***
На следующее утро Саня вновь мало что мог вспомнить с предыдущего дня, начиная с момента, когда покинул злосчастную забегаловку. Более того, одолевало очередное невыносимое похмелье, и в глубине души он всё же надеялся на чудо, что жена снова преподнесёт ему сюрприз в виде пары бутылок холодного пивка. Но чуда не произошло. А вот сюрприз всё-таки был. Когда он попытался встать с кровати и посмотреть, не стоит ли на том же месте, как и вчера, пиво, то мгновенно пожалел о пробуждении. На полу лежали больничный и скомканная объяснительная.
А буквально за час до этого у Юлии состоялся телефонный разговор с его начальником касательно той самой объяснительной.
— Так за что он просит прощения у вас, Константин Михайлович? — второй раз поинтересовалась девушка у руководителя мужа, который явно старался уйти от ответа и сменить тему на состояние её здоровья в связи с беременностью.
— В общем, Саша… как бы это сказать… — заминался Константин Михайлович, старательно подбирая слова. — Иногда пользовался рабочим компьютером не совсем по назначению.
— Что вы имеете в виду?! Константин Михайлович, в любом случае я от вас не отстану!
— Ну… пару раз он позволил себе посетить сайты …эмм… эротического содержания, в общем-то. Ну, и служба безопасности обратила на это внимание. Я попросил его написать объяснительную, чтобы как-то вразумить. Но вы не беспокойтесь. Это дальше наверх не уйдёт, и всё останется исключительно между нами.
— Боже! За какого же осла я вышла замуж! Ну как так-то меня угораздило?! — начала причитать она, впадая в испанский стыд. — Ладно. Спасибо, что ввели меня в курс дела. До свидания.
После этого супруга бросила бумажки рядом с кроватью храпящего мужа и начала собираться на богослужение. Ей не хотелось устраивать очередной скандал и выяснять отношения. Да и ситуация не казалась ей такой критичной на первый взгляд. Ведь она не знала конкретики о тайной переписке супруга, а его начальник описал всё в общих чертах. Больше всего Юлю раздражал тот факт, что всё это происходило за рабочим местом, и не укладывалось в голове, что Саня не понимал об элементарной предусмотрительности. Что все эти подробности легко отслеживаются службой информационной безопасности. Ей и в голову не могло прийти, что её супруг может быть таким недалёким. От вида спящего мужа возникало какое-то неистовое пренебрежение вперемешку с отвращением к нему. Будто бы его образ окончательно утратил мужское начало. Но если раньше такое состояние Александра вызывало у неё некую жалость и возникало желание как-то поддержать и позаботиться о нём, то теперь этого абсолютно не наблюдалось. Поэтому, чтобы не вступать в разговор, Юля постаралась как можно быстрее покинуть квартиру после всех приготовлений для похода в церковь.
Саше же, в свою очередь, тоже абсолютно не хотелось сейчас контактировать с женой. Поэтому он тупо лежал в кровати до того самого момента, пока за ней не захлопнулась входная дверь. Проводив её взглядом через окно, парень надел обувь и выскочил в магазинчик, который размещался в соседнем доме, чтобы купить себе пару банок пива на опохмел. Больше всего он боялся вечера и возвращения жены. Ведь ко всему прочему нужно было придумать историю, за что он просит прощения в этой чёртовой объяснительной, которую зачем-то приволок вчера по пьяни домой. За это он мысленно проклинал себя. А саму объяснительную решил написать позже, благо ещё была неделя больничного до выхода на работу.
Наступил вечер. За это время супруг успел подготовиться. Впервые за долгое время убрался в квартире. Помыл всю посуду. Сходил в магазин за продуктами и приготовил вкусный ужин. А также привёл в порядок внешний вид — сходил в душ и побрился. И даже сбегал жене за цветами, которые аккуратно поставил в вазу. Время шло. Жены всё нет.
«Наверное, обиделась всё-таки», — подумал супруг и продолжил ждать. Восемь вечера — жены нет. Девять вечера — жены нет.
— Решила мне отомстить, что ли? — вслух поинтересовался Александр и взял в руки телефон, чтобы посмотреть, не приходило ли каких сообщений. Не приходило. На какое-то мгновение появилась мысль позвонить Юле, но, осмотрев все приготовления вокруг, не стал делать этого.
— Хоть бы о ребёнке подумала, курица такая! Ну, раз не хочешь по-хорошему — будет по-плохому! — глядя на часы, вновь сам себе сказал Саня и плеснул в стакан коньяку, который предусмотрительно был закуплен вместе с цветами для храбрости в грядущем разговоре с женой.
В это же самое время Юлия, кашляя, прикладывала мокрую ткань ко рту, лёжа между рядами кресел в полном едкого дыма концертном зале ДК. Их с Ленкой сумочки остались лежать на креслах ближе к выходу.
— Вот же стерва какая! — выругался уже изрядно захмелевший Иванов, когда на часах время перевалило за одиннадцать вечера. — Ну ладно! Так уж и быть! Будь по-твоему, дорогая! Я сделаю
