высказав.
Ну, у меня талантов к подслушиванию нет, так что пусть что хочет, то и говорит.
Нет, я бы и сам с радостью в город сходил, но не судьба. Как я понимаю, мы ждём прибытия ректора и его решений.
Криво он теперь точно не насадит. Как-никак, но я чуть ли не национальный герой провинции Белговорт.
И это не я придумал — люди прокричали не раз, пока наша карета тащилась по улицам города.
— Ларри — чемпион! — мы все это слышали, когда нам вслед такое кричали, каким-то чудом угадав, кто возвращается из столицы в карете Академии.
Восторг у населения Белговорта такой, что они готовы меня сегодня на руках носить, чуть ли не вместе с транспортным средством.
Очень жаль, что выборы мэра города состоятся лишь поздней осенью. Было бы это сегодня…
Но об этом я позже подумаю.
Короче, вернулся я из столицы красиво, победителем, и со студентами отгулял зачётно.
Как по мне — главное, что живой вернулся. Вот оно — моё главное достижение!
А то, что победил в турнире — тут просто повезло. Причём, сказочно!
И я, и наставник видели, что были там бойцы нечета мне. Надеюсь, опыт окажется небесполезным и на следующий год от Белговорта на турнир поедет более вменяемый поединщик, чем я.
Если что, сделать это не сложно. Кто мне мешает провалиться к концу следующего учебного года в рейтинге на девятое — десятое место? А я так и сделаю.
Хватит мне одного турнира!
Глава 23
Свободное время у меня образуется не часто.
Настолько редко, что сейчас я даже растерялся, не вдруг сообразив, чем себя можно занять.
Нет, чисто теоретически, дел у меня полно. Одни недавно полученные навыки чего стоят. Прямо хоть всё бросай и беги на полигон, чтобы их прокачивать. Но вот не хочется.
Все эти прокачки, полигоны и лаборатории мне так опостылели, что одна мысль про них вызывает зевоту и чувство усталости. Надоело.
Пусть я их цирковых и меня не стоит агитировать за важность тренировок и освоение новых элементов, но, помилуйте, всё должно быть в меру!
Вполне допускаю, что на меня так студенческая атмосфера подействовала. Мои сверстники сдали сессию, возрадовались жизни и тем дням свободы, которые у них появились до начала практики, и тем самым невольно втянули меня в расслабон и режим праздника.
Валяться в постели, ожидая вызов к ректору — так себе идея. Заснуть точно не смогу. Проворочаюсь минут пятнадцать и снова встану.
Я уже совсем было собрался идти варить себе кофе, этакий местный аналог этого напитка, в котором мне решительно недостаёт запаха, как вдруг мой взгляд упал на портрет.
Мой живой портрет склонился над столом и держа в руке самое настоящее гусиное перо, о чём-то усиленно размышлял.
Да ну, нафиг!
В легенду о живых картинах я не особо верил, а тут — на тебе!
Отличная подсказка!
Если я хочу что-то осенью показать Императору, то мне, как минимум нужно дать месяц — полтора режиссёру для работы над спектаклем, костюмами и декорациями. А раз так, то сроки поджимают, и это даже не то слово! Каждая минута на счету!
Кофе я всё-таки сварил и положив на стол стопку листов чистой бумаги, задумался.
Что я знаю о литературе Средневековья? Ладно, пусть даже не так, хотя бы о каких-то значимых произведениях восемнадцатого века или с закосом под это время.
Минут десять напрягал память, примеряя творчество классиков к местным реалиям.
"Ромео и Джульетту" тут поймут и примут, но это мой козырь, который до поры до времени хотелось бы придержать. Кто его знает, не окажутся ли осенние премьеры провальными. Если так случится, то дорога в литераторы мне может оказаться закрыта и потребуется тяжёлая артиллерия, чтобы заново проложить себе путь. Так что — это мой золотой запас. Пока неприкосновенный.
Я начал вспоминать фильмы.
Чиполлино и Три толстяка отпали сразу. Одобрения Императора эти произведения точно не получат. А вот Алые паруса, где обычная Золушка…
Так, стоп. Золушка!
Я на эту тему сразу же три фильма вспомнил, один мультфильм и балет на музыку Прокофьева.
Но на это плевать. Главное — я помню основные персонажи, сюжет и даже несколько фраз из старого советского фильма. Он же просто разошёлся на цитаты:
— Прибери в комнатах, вымой окна, натри полы, выбели кухню, выполи грядки, посади под окнами семь розовых кустов, разбери семь мешков фасоли (белую отдели от коричневой), познай самое себя и намели кофе на семь недель.
— Если вы бедная, незнатная девушка, то я только обрадуюсь этому. Принцессы все ломаки.
— Ах, черт побери, какая получается неприятность! Что делать, маркиз?
— Танцевать, конечно!
— Очень вредно не ездить на бал, когда ты этого заслуживаешь.
— Почему мне до сих пор не доложили, что ты уже вырос?
— Связи связями, но надо же и совесть иметь.
— Эх, жалко королевство маловато, разгуляться негде! Ну ничего! Я поссорюсь с соседями! Это я умею.
— Я не волшебник, я только учусь.
Отчего бы из всей этой солянки мне не приготовить знатное блюдо.
Я настолько вдохновился идеей, что спустя три кофейника у меня на столе лежало больше дюжины листов, исписанных с обеих сторон. На часы не смотрел, но дело уже явно к обеду.
Слегка одурев от непривычного труда и переизбытка кофе, я вышел во двор, чтобы на свежем воздухе немного помахать руками и ногами, а заодно избавиться от зуда на побаливающем пальце, где образовалась этакая ложбинка от ручки, достающая как бы не до кости.
Даже на лекциях я не писал так много и так быстро. Воспоминания накатывали со всех сторон, и я старался успеть зафиксировать их на бумаге.
Но, не судьба мне заняться творчеством и дальше. Там-то, во дворе, меня и настиг посыльный.
— Ларри Ронси! К ректору! Срочно! — звонко выкрикнул он, заметив меня на крыльце.
— Уже бегу, — ответил я ему, и чуть тише проворчал, — Вот только душ приму и переоденусь.
Собственно, и затягивать я не стал. Быстренько ополоснулся в контрастном душе, чтобы посвежеть лицом, прополоскал рот мятным эликсиром, удаляющим запахи, и вковался в парадку с прикрученным на неё чемпионским знаком.
— Ларри, ты не подскажешь, отчего нам так долго пришлось дожидаться твоего визита? — крайне недовольно поинтересовался ректор, когда я добрался до малого актового зала, куда меня направила секретарша лэра Мютендорфа.
— Я тренировался. Если
