на второй этаж, а за ним и на третий, сменился удивленным вскриком, шаги звучали все громче и неотвратимей, пока мальчишки взбирались по ступеням как по крутому склону, торопясь, дергая друг друга за рукава, натыкаясь на стены, оступаясь и сталкиваясь как два камешка в бурной реке.
Шаги резко затихли.
Одна комната сменялась другой, тьму прорезали отблески факелов со двора, но мальчишки довольно быстро отыскали спальню воеводы, а вместе с ней и самого кузнеца. Он огромной скалой замер на самом пороге, не смея шагнуть на пушистые ковры.
Не успели мальчишки перевести дух, как великан зашатался, резко развернулся на пятках и с разочарованным стоном рванулся обратно, ничего перед собой не замечая. Игриш с Милошем едва успели отскочить — Горюн спускался по лестнице с такой скоростью, как будто за ним гналась стая чертей.
Спальню воеводы освещала одна крохотная лампада, стоящая у иконостаса в святом углу. Под ним встала огромная кровать, слегка прикрытая занавесью от посторонних глаз. Однако молодую женщину на мятых простынях мальчишки увидели тотчас, как ступили за порог.
Она лежала ногами к иконам и слепо глядела остекленевшим взором прямо в “черный” угол, где не стояло ничего, кроме метлы. Шея была круто свернута набок, голова клонилась к полу, подметая ковры золотистыми волосами. Ни Игриш, ни Милош не издали ни звука, пока смотрели в оба ее широко раскрытых глаза, кротко поблескивающие в темноте словно две крохотные бусинки.
Из оцепенения обоих вырвали громкие звуки с первого этажа — топот ног, ругань, а потом протяжный женский визг. Бесенок первый сорвался вон из комнаты, увлекая за собою и Игриша. Они кинулись было к лестнице, но коридор внизу уже барабанили сапогами, отрезая им путь к отступлению. Кубарем они покатились в соседнюю комнату, на ходу закрывая дверь, когда первая тень показалась в лестничном пролете. Темно было хоть глаз выколи, но окно во двор они нашли в один миг — пока Игриш подпирал дверь сундуком, Милош пытался взломать ставни. Крякнула задвижка, и окно с грохотом распахнулось. Бесенок, не тратя времени понапрасну, сразу же сиганул вниз. Игриш бросился к окну за мгновение до того, как в дверь начали долбиться. О том, что падать придется с третьего этажа он и не думал — страх попасться было куда выше, опасность сломать ногу. Он перевалился через подоконник, свесился на руках и неловко спрыгнул вниз. Земля встретила его недружелюбно. Мальчик сильно приложился бедром, но сразу же подскочил и, прихрамывая, побежал вслед за Милошем, который со всех ног мчался к частоколу.
Спину жег пожар вспыхнувшего переполоха. Отыскав убитую, казаки выносили одну дверь за другой — ругань звучала на весь острог.
Игриш буквально влетел по приставной лестнице и взобрался на стену, где мелькнула быстрая тень Бесенка. Сзади кричали и кричали, но люди на стенах еще не понимали, что случилось в хоромах воеводы. Еще меньше понимал сам Игриш — он вообще не собирался вникать в происходящее. Главным было сбежать как можно дальше.
Бесенок взобрался на боевой ход и устремился на башню к лучникам. Игриш припустил за ним, стараясь не задерживаться у бойниц. Снова лестница, ступени, снова больная нога дает о себе знать — и вот он на башне, где угнездился Милош, с опаской поглядывающий на хоромы воеводы. Двери стояли нараспашку — люди носились туда-сюда, чуть ли не сбивая друг друга. С каждым ударом сердца крик поднимался все выше, заражая смятением все больше людей.
— Сбег ваш обожаемый воевода, голубки, — хмыкнул Бесенок и отвернулся. — Теперь сами с усами.
— Плохо дело, — сглотнул Игриш, выглядывая из-за бревенчатой опоры. Он очень надеялся, что им не придется прятаться еще и от взбешенных казаков.
Милош быстро потерял интерес к волнению во дворе, и вместе с лучниками высматривал нечто по другую сторону бойниц. Нечто в темноте, разрываемой пятнами горящих хат и пышущих жаром костров. Нечто скрытое за полосой островерхого леса.
Неожиданно Игриш поймал себя на мысли, что уже довольно давно слышит какой-то странный звук, несущийся откуда-то извне, из-за стен острога — далекий, раскатистый звон, который может издавать только колокол. Из-за сумятицы по обе стороны частокола не получалось осознать, что именно стучится ему в голову. Но оказавшись на стене, он расслышал и еще одно — нечто тяжело топало в ночи. Оно трещало, гремело и шуршало с таким упорством, словно оттуда, из темных и ветряных лесов к ним прорывается нечто огромное, недоброе…
— Что за черт?.. — процедил лучник, вглядываясь во тьму, когда оно топнуло сильней, чем прежде.
У Игриша волосы зашевелились на макушке — он расслышал этот звук ясно и четко. С каждым новым шагом призрак колокольного боя ощущался все отчетливей, все громче, все ближе, словно колокольня, на вершине которой раскачивался таинственный колокол… двигалась.
Двигалась к ним.
Они оцепенели, когда одно из деревьев покачнулось, как если бы по нему со всей силы вдарили исполинским топором, накренилось и потонуло в темной массе собратьев. Потом другие деревья с тяжелым кряхтением последовали за ним, и в лесу начала образовываться широкая просека, по которой шагало нечто скрытое тенями. Пару раз оно поднялось выше кромки деревьев, мелькнуло длинной, вытянутой головой на фоне неба, а потом снова укрылось мраком, но топот продолжал звучать в ушах Игриша. Как и жуткое карканье, несущееся ему вослед. Скоро они увидели крылатые тени, порхающие над мохнатыми макушками. Казалось, все воронье Пограничья слетелось на обещанный пир.
Поначалу Игриш решил, что зрение обманывает его, но взглянув в посеревшие лица лучников и Милоша, которому было вовсе не свойственно бояться до трясучки во всем теле, и сам покрылся ворохом мурашек и прирос к месту. Продрав в отчаянии глаза, он снова заглянул в лицо мраку, где они в последний раз видели гигантскую раскачивающуюся гору, но вновь столкнулся с непроглядной теменью, которая разрождалась пугающими звуками.
Крики во дворе, угрозы, ругательства, проклятия — переполох затерялся где-то там, за порогом другой жизни. Люди на стенах напрочь забыли про схватку с осаждающими и один за другим устремляли взоры только в одну сторону, откуда к ним приближалась могучая, звенящая гора, которая с каждым тяжелым шагом становилась все выше. Она окончательно покинула пределы леса и только быстрее вышагивала по полю, обрастая деталями, сбрасывая с себя невидимую пелену.
Земля дрожала в такт ее шагам. Скоро гора преодолела половину расстояния, отделяющего лес от острога, и защитники Валашья смогли разглядеть гигантские ноги-щупальца, на которые она опиралась, неловко переваливаясь с одного бока другой. Еще ближе, и
