— Поздно. — Поникшим голосом ответила Кхала. — Не отпустят.
— Кто? — Спросил Серёга и поднялся. Прихрамывая подошёл к девке, взял за плечи. — Ты чего испугалась? Не бойся, я рядом.
— Эй ты! Детина!!! — Окликнули от разрушенного дома. Голосок мерзкий, скрипучий. — Брось оружие и отпусти ведьму.
Кто говорит мне не видно. Трава высокая, да и небо тёмное, вечер на дворе.
— Ты кто!? — Проревел Серёга, спрятал девку за спину, вскинул автомат. — Морду покажи!
— А не боишься? — Спросили от руин. — Убери железку, патронов в ней нет.
Что было потом, я не видел. Стукнули по башке, в глазах потемнело.
* * *
Сколько провалялся в беспамятстве сложно сказать. Очнулся, голова трещит, лежу на боку скрутился калачиком. Плечо ноет, затылок огнём выжигает, здорово меня по башке приложили. Руки за спиной онемели, во рту сухо, на зубах песок. Вокруг черно как ночью и сильно воняет. Кто-то мешочек шипаря раздавил, этот (аромат) ни с каким другим не спутаешь.
Встал на колени упёрся лбом в холодный, гладкий камень. Немного, но стало легче, голова поутихла. Ноги связаны, той же веревкой что и руки. Не распрямить ног, грамотно связали и ботинок на мне нет, пальцы о камни царапаю. Спасибо штаны и рубаха на месте. Свежо здесь и сыро, вода сверху капает. Но вот откуда и куда она капает понять сложно, а пить хочется.
Стою, лбом в камень упираюсь, от зловония желудок выворачивает. Славно я сходил к тайнику Михалыча, хорошо прогулялся. Что делать дальше ума не приложу? Тихо вокруг ни шороха, ни звука, только вода кап да кап.
Ноги замёрзли, в коленку что-то давит. С горем пополам развернулся, нащупал руками камень с острым краем. Откопал чуток, расчистил и давай верёвку тереть. Ничего не вышло, только руки исцарапал. Бросил я это занятие, свалился на бок, лежу и думаю. — По какой нужде девке доверился? Почему ещё на болоте не прогнал?
— Эй. Кто здесь? — Донёсся тихий оклик, позвали непонятно откуда. Эхо гуляет, бьётся о стены.
— Здесь я, здесь! — Ответил, лежу и радуюсь. Спасут, помогут.
— Не ори. — Прошипели сверху и посыпался песок. — Ты кто такой?
— Зайтан из посёлка мусорщиков. Помоги, связали меня. — Мусорщиков? Бомжуешь?
— Не знаю, может и так? А ты где? — Перекатился чуть в сторону, подальше от песка, сыплется он всё больше и больше.
— Где-где. В Караганде. — Ответили не сразу, наверху возня. Кто-то спрыгнул, ухватил меня за ногу и давай ощупывать.
— Ты что делаешь? — Возмутился я. Но это не помогло. Грубо перевалил меня на спину, шарит по карманам. Верёвка впилась в запястья, ноги под задницей, выгнулся я дугой, камень в затылок давит. А этот гад выворачивает мои карманы.
— Заткнись. — Шипит в самое ухо. — Сигареты есть?
— Нет у меня ничего. Развяжи.
— Зачем?
— Как зачем? — Вопрос ошарашил. — Плохо мне.
— Чем воняет? — Спросил злодей и потащил из моих штанов ремень.
— Прекращай. — Дёргаюсь извиваюсь как могу. — Ты что делаешь гадина?
— Лежи тихо. — Пнул он меня в бок и прошипел. — Не кричи.
— Почему?
— Услышат. — Лёгкая поступь, осторожная, зашелестели камушки у моей головы. — Придут, морду разобьют. Понял?
— Тебе?
— Нет, тебе. — Пояснили из темноты. — Обо мне они не знают. Кто они?
— Мне-то откуда знать.
— Имя у тебя есть?
— Тебе-то оно зачем?
— Может, ты последний человек, которого я вижу. — Брякнул, а сам подумал. — Не вижу я его. Но очень хочется посмотреть в глаза, и придушить.
— Рафатом кличут.
— Слышь, Рафат. — Позвал осторожно и попросил, как можно жалостней. — Развязал бы ты меня? Руки онемели, ноги замёрзли.
— Вот ещё. Не стану я этого делать.
— Почему?
— Придут за тобою. — Рафат подобрался вплотную, присел рядом. — Они так всегда делают. День-два подержат, а потом забирают. Тебе ещё повезло, в яму не сбросили.
— Какую яму? Куда забирают. Кто?
— Темно, не разглядеть. Здоровенные они.
— Что за яма?
— Яма как яма. — Ответил Рафат. — Глубокая, грохнешься костей не соберёшь. Был тут один, громко стонал. Потом и его утащили.
— Куда утащили?
— В дом, куда же ещё. Наверх.
— И давно ты здесь?
— Порядочно. Как из трубы с дружками вылезли, с тех пор и прячусь.
— И где твои дружки? — Появилась надежда. А вдруг, его приятели помогут? — Позвал бы ты их.
— Некого звать. — Рафат тяжело вздохнул. — Драпанули сволочи. В яму я провалился. Кричал, звал хоть бы один помог. Бросили они меня.
— Яма не колодец. Чего сам не вылез?
— Умный ты больно. — Пнул меня Рафат под ребро. Может кулаком, а может и ботинком. Несильно пнул, но в моём положении и этого достаточно. Дёрнул я рукой, верёвка натянулась. Болят запястья, ложки точно огнём обожгло.
— Ну и гад же ты. — Простонал сквозь зубы.
— Станешь тут не гадом. — Жалуется Рафат. — Живу как крот, дневного света не вижу.
— Чего не уйдёшь?
— А куда идти?
— Развяжи, покажу дорогу.
— Нет отсюда дороги. Этот тоннель вверх забирает. Другой вниз уводит, а там темень непроглядная. Ходил, знаю.
— И долго ходил?
— А я знаю, наверное, долго.
— Ты пухтов не встречал. — Спросил и сам себе ответил. Повстречай он пухтов, не сидел бы рядом.
— Что за пухты?
— Звери такие. Свирепые, страшные.
— Не встречал. — Рафат заёрзал на месте, наверное, встал. — Людей нужно бояться. Нет страшнее зверя чем человек. Свет увидал, обрадовался. Хорошо, что не побежал, сил не было. Уселся под стеной, и тут как заорут. — Песок проскрипел возле моей головы, отошёл Рафат и снова вернулся. — С той поры и прячусь, объедками питаюсь.
— Кто заорал? Какими объедками?
— Разными. — Как-то горестно выдохнул Рафат. — Когда кости грызу. А когда и мясо перепадает.
— После кого перепадает?
— После тех, что наверху. Днём они уходят. Выбираюсь, поем и снова прячусь.
— А что на верху?
— Дом. — Коротко бросил Рафат.
— И всё?
— Кусты, деревья, трава. — Перечислил новый знакомый. — Далеко от тоннеля не ухожу. Страшно.
— Развязал бы ты меня? Знаю я это место. Вместе и уйдём.
— Даже не проси. Сам развязывайся.
