пока мы продолжаем смотреть фильм.
— Всегда пожалуйста, — щедро отвечает он, снова заставляя меня покраснеть.
— Пожалуйста, я хотела умереть.
— Да. От переохлаждения. И я собирался стать соучастником, последним человеком, который видел тебя живой.
— Я не могу тебя понять. — Я щурюсь на него. — Ты делаешь для меня хорошие вещи, но всегда ведешь себя как придурок.
Он возвращает свое внимание на экран.
— Звучит как полная противоположность твоему покойному мужу, который говорил правильные вещи, но вел себя как придурок.
Мы посмотрели уже больше половины фильма, хотя я хоть убей не могу сосредоточиться, когда Арсен снова заговорил.
— Я не понимаю. — Он бросает горсть Skittles в рот. — Героиня, по сути, преступница и девушка по вызову, а ее любовный интерес, Пол, получает деньги за секс. Что такого романтичного в этом фильме?
— Это о девушке в расцвете сил! — Я кричу. — Она пытается выжить и поддержать себя и своего брата, который находится на войне.
— . . . переспав с незнакомыми мужчинами, — заканчивает он. — Разве женщины не сжигали бюстгальтеры последние несколько десятилетий, чтобы бросить вызов таким стереотипам?
— Подожди. — Я хмурюсь, переводя на него взгляд. — Разве я не должна быть здесь ханжой?
— Если это поможет, я думаю, Пол тоже хорош. Они достойны друг друга.
— Какой Пол? — Я стреляю. — Этот или мой?
— Ах! — Он улыбается мне, и я чувствую себя прекрасной и живой под его взглядом. Как будто он итальянское солнце, питающее меня непонятным образом. — Не такая уж ты и скучная, древенщина? Ответ: оба.
— Ну... — Я заправляю прядь волос за ухо. — Женщины любят этот фильм.
— Бьюсь об заклад. — Он оглядывается вокруг нас, рассматривая въезд. Конечно же, это в основном пары, с несколькими комбо-матерями, дочерьми и подружками в машинах. — Не знаю почему, но у меня такое ощущение, что моя мама любила этот фильм. Он напоминает мне о ней.
— Любила?
— Она умерла, когда мне было шесть лет.
Я чувствую, что открыла невозможный уровень в видеоигре, и теперь мне нужно очень сконцентрироваться, чтобы пройти его. Этот мужчина никогда раньше так не открывался мне.
— Как это случилось? — Я переключаю все свое внимание на него.
— Обычный путь богатых людей. Авария на лодке. — Его челюсть подрагивает.
— Тебе не нравится говорить об этом.
— Дело не в этом. — Он проводит указательным пальцем по своей пятичасовой тени. — Я просто не привык к этому.
Он смотрит на меня со смесью благодарности и облегчения. Неужели никто не говорил с ним об этом раньше?
— Не то, чтобы это имело значение. Видимо, она ненавидела меня. Ну, мой отец утверждал, что она провела со мной в общей сложности четыре недели, пока мы оба были живы.
— А ты что думаешь? — Я спрашиваю.
Это дико, что от него ожидали, что он будет верить в худшее о своей матери. Даже если она не была лучшей мамой, зачем рассказывать своему ребенку о его покойной родительнице?
— Я не знаю, — признается он. — Она не похожа на злодейку по фотографиям и моим очень смутным воспоминаниям о ней, но, как мы знаем, Сатана имеет обыкновение приходить в красивой упаковке и с атласным бантом. Вспомни Гре… — начинает он, но останавливается, вспоминая, что мы не должны говорить о них сегодня вечером. Выражение его лица становится плоским. — Вспомни любого, кто когда-либо играл с дьяволом.
— И поэтому ты решил поиграть с ним? — Я нажимаю. — Дьявол, я имею в виду? Потому что ты думал, что найдешь в ней свою мать? — Я сейчас говорю о Грейс. Пол мимоходом рассказал мне о бурных отношениях сводных братьев и сестер, когда он говорил о ней.
— Я никогда не думал об этом в таком ключе. — Он откидывается назад, ухмыляясь, цинизм возвращается к его чертам. — Полагаю, у меня есть проблемы с мамой. У меня были плохие представления о матери, поэтому я выбрал женщину, которой так же не хватало матери. Что заставило тебя выбрать своего дьявола?
Откинувшись на подголовник, я хмурюсь.
— Никаких проблем с отцом, извини, что сообщаю. Я выросла, слыша от людей, что у меня ничего не получится. Что мне никогда не выбраться из маленького городка, в котором я выросла. Пол, мой дьявол, — поправляю я себя, улыбаясь, — был мирским человеком. Богатый, перспективный, инновационный - все то, что, как я думала, поможет мне выбраться из моей рубрики "девочка из маленького городка". Само его присутствие в моей сфере давало обещание, что я буду жить большой, блестящей жизнью. Это сработало, по большей части. Потому что в хорошие времена... он был замечательным. Лучшим.
Он цокает.
— Жаль, что нас не оценивают по нашим хорошим временам. Именно то, как мы действуем в трудные времена, делает нас теми, кто мы есть.
Я смотрю на него с удивлением. Он прав. Пол был великолепен, когда все было хорошо. Но когда мы столкнулись с препятствием, я не могла на него рассчитывать. Не в тех местах, которые имели значение.
Наши глаза прикованы к этому странному взгляду, и я не знаю почему, но что-то в этом моменте кажется монументальным и необработанным. Внезапно и впервые за много лет я остро чувствую свою женственность. Не просто как факт, а как существо.
— Перестань так на меня смотреть, — наконец говорю я, хотя, похоже, тоже не могу отвести взгляд. Как будто мы в трансе.
— Как? — Он выгибает бровь.
— Как будто я сырое мясо.
— Тебя можно разжевать до мелочей, — поддразнивает он, призрак улыбки проходит по его лицу. — Хорошо. Ты первая.
Мы все еще смотрим. Господи, если бы мои сестры были здесь, они бы расхохотались. Я никогда не умела скрывать свои чувства.
Мне нужно все, чтобы оторвать взгляд от фильма. Проходит несколько мгновений, и мой взгляд возвращается к нему, только чтобы обнаружить, что он не переставал смотреть на меня.
— Мы должны уйти. — Он внезапно выпрямляется, его голос хрипит.
— Почему?
— Потому что я собираюсь сделать то, о чем мы оба пожалеем.
Я тяжело сглатываю, облизывая губы. Смелость вертится у меня на языке. Его глаза пристально смотрят на меня, ожидая, оценивая, умоляя. Я внезапно чувствую себя голой. Так же, когда он смотрел на меня в Италии. Как будто между нами нет преград.
— Я не собираюсь сожалеть об этом, — наконец шепчу я.
— Блядь. — Он закрывает глаза, откидывая голову назад. Для меня очевидны две вещи: я ему нравлюсь, но он этого не хочет. — Будешь.
— Нет, не буду, — говорю я громче. — Поверь мне.
— Хорошо. — Он стирает пространство между нами за секунды,
