Ничего, научится еще. Всему научится.
И сменил официальный тон на домашний:
— Папа, ты очень хотел, чтобы я женился. Я готов. Хоть сейчас.
Отец улыбнулся и, спустившись со своего возвышения, подошел к Василинке. Осмотрел ее с головы до ног, неодобрительно качнул головой. Я подобрался, готовясь защитить Василинку от нападок, но отец внезапно обнял ее, погладил по рыжей спутанной копне волос и проговорил:
— Спасибо тебе, девочка.
И взглянул на меня:
— А со свадьбой тянуть не будем. Сегодня объявим о помолвке, а через полгода и свадьбу сыграем.
— Через полгода? — задохнулся я. — Ты меня торопил, ты требовал, а сейчас — через полгода?
От негодования я даже правильно выразить свою мысль не смог, но отец понял.
И рассмеялся. Так, смеясь, и вернулся на трон. Переглянулся с улыбающейся мамой.
И с трона объявил свою волю появившемуся как из-под земли главному королевскому секретарю:
— Напишешь указ о помолвке принца Антрона с герцогиней Василинкой. Объявишь об этом сегодня же. Также напишешь указ под грифом «Секретно» о присвоении ведьме Василинке герцогского титула. Отпиши ей хорошее поместье из принадлежащих короне земель.
Василинка даже рот приоткрыла от удивления, а я перестал пыхтеть от злости и насторожился: что скажет отец по поводу свадьбы.
— Свадьба состоится в следующее полнолуние. Разослать приглашения всем придворным, всей знати и правителям дружественных государств.
Следующее полнолуние? Это меньше, чем через три декады! Что ж, столько я потерплю. Быстрее и не получится все подготовить. Приглашения нужно написать и разослать. Комнаты приготовить для тех, у кого в столице домов нет. Продукты на такую ораву гостей закупить, колбас и прочих мясных деликатесов наделать. Василинке — платье свадебное сшить, да и вообще ее гардероб пополнить.
Нет, возражать не стану. Отец и так самый минимальный срок установил. Слуги все эти три декады как заведенные носиться будут, свадьбу готовя.
— А после свадьбы сразу и коронацию проведем. Впиши это в приглашения.
Теперь рот открылся и у меня.
Что, вот так, раз — и я король?
— Мама, — пискнула Василинка.
Мне тоже захотелось к маме под крылышко. Одно дело — теоретически знать, что когда-нибудь ты станешь королем. Другое — когда до этого момента всего три декады остается. А если я не справлюсь? Я ж еще слишком молод. Невыдержан.
Глуп. Многого не знаю. Не умею. Не…
— Ты справишься, — шепнула Василинка и сжала мою ладонь.
Она опять почувствовала мое состояние. Родная моя ведьмочка.
И я вдруг успокоился. Конечно, я справлюсь. Ведь я теперь не один. Со мной Василинка. А вместе мы все переживем.
Мы стояли и смотрели друг на друга, забыв обо всех на свете, а когда, наконец, я смог оторвать взгляд от карих глаз, глядящих на меня с такой любовью, что кричать от восторга хотелось, в зале никого не было.
Василинка тоже огляделась и улыбнулась:
— Мы были очень невежливы, да?
— Наверное, — усмехнулся я.
И тут от дверей раздался голос:
— Ваше высочество, разрешите показать госпоже Василинке ее покои.
— Разрешаю, — кивнул я и подал Василинке руку.
Нас провели «тайными тропами» — служебными коридорами, где придворные обычно не ходят. Наверное, для того чтобы как можно меньше народу увидело будущую королеву в таком странном виде: в неприлично обтягивающих ноги штанах, лохматую, со спутанными волосами и размазанными по лицу каплями крови Верховного мага.
А я в очередной раз почувствовал себя невнимательным глупцом. Почему я ее не привел в порядок с помощью бытовой магии? Сколько на нее смотрел, а так ничего из перечисленного и не увидел. И только сейчас, поняв, как позаботился о нас отец, подумал, что мне до него еще расти и расти.
Войдя в покои будущей королевы, Василинка остановилась у входа, рассматривая богато убранную комнату, потом хмыкнула насмешливо:
— Да, здесь лучше, чем в ведьминой избушке.
И деловито спросила:
— А ванная где? Мне нужно умыться.
— В спальне. Там две двери: одна в гардероб ведет, вторая — в ванную, — ответил я, показывая на дверь, спрятавшуюся за шторой в дальнем углу комнаты.
Василинка кивнула и пошла туда. Прежде чем выйти из гостиной, остановилась и вопросительно взглянула на меня:
— Ты не уйдешь? Подождешь меня?
Куда ж я от тебя теперь денусь, ведьмочка моя!
Хотя, нет. Есть еще одно дело.
— Уйду. Но постараюсь вернуться как можно быстрее.
— Тоже переодеться хочешь? — улыбнулась Василинка.
— Да, — как мне в голову не пришло, что мне тоже не мешало бы себя в порядок привести? Молодец, ведьмочка. Указала своему фамильяру, что ему делать нужно. — Я быстро, не переживай.
— Не буду, — согласилась Василинка, но я чувствовал, что она не столь спокойна, как хочет показаться.
Надо же, а ведь связь наша никуда не делась. Я по-прежнему хорошо чувствую ее состояние, а она, как я уже понял, чувствует мое. И продолжает обо мне заботиться. О своем маленьком пушистом фамильяре, требующем постоянного присмотра. И я пока не могу решить, хорошо это или плохо. Я ж уже почти король.
Надо у мамы спросить, как она к отцу относится. На людях она очень почтительна. Но я вижу, какие насмешливые взгляды иногда бросает она на папу, и как он от них смущается, хоть и старается вида не показывать. Раньше я на это внимания не обращал, а теперь мысль появилась: может, в семейной жизни не все так просто, как мне казалось, и не всегда правитель страны является правителем в своей семье?
Василинка вышла, плотно закрыв за собой дверь, и я тоже поспешил в свои покои. Быстро ополоснулся, переоделся и полез в стол. И в нижнем ящике отыскал свой юношеский рисунок.
Я был прав. С рисунка с легкой улыбкой смотрела на меня Василинка. Рыжая кареглазая ведьма, еще десять лет назад укравшая мое сердце и так его и не вернувшая.
Но я по этому поводу не переживаю. Оно в надежных руках.
Захотелось показать рисунок отцу, посмотреть на его реакцию. Прошел в кабинет, но отца там не оказалось.
Впрочем, не удивительно. После таких передряг они с мамой, наверное, отдыхают. Странно было бы, если бы отец, узнав о предательстве человека, которого он уважал и почитал, как ни в чем не бывало отправился бы бумаги подписывать. Отец, конечно, сильный, но все же не железный.
Я направился в его покои и увидел выходящего из них лекаря. Сердце испуганно екнуло:
— Что с отцом?
