машину и еще метров на десять в радиусе вокруг нее. Бойцы облегченно выдохнули. Первые минуты под излучением тьмы после домашнего отдыха всегда были тяжелыми. Необходима была кратковременная «калибровка», чтобы заново настроиться к ее противодействию.
Под излучателем было намного комфортнее. Столбы с указателями километров замелькали гораздо чаще. Дороги были свободны. Все машины, которые оставались на ней после катастрофы, убрали в кювет. Это было удобно для поездок, а также для безопасности. Никто не устраивал засады в груде сбившихся в кучу машин. Пять лет назад дорогу обходили стороной, боялись каждой оставленной машины, а теперь пользовались ею, как в былые времена.
Полторы сотни километров пролетели незаметно. Два часа, и машина стояла у бетонированной конструкции, ощетинившейся пулеметами на все стороны света. Свой излучатель выключили, и зашли под действие постового. Тут он приводился в действие от аккумулятора, который набирал заряд от установки, вырабатывающей электричество при помощи мускульной силы. В смене, на блокпосту, всегда находился один человек, крутящий педали. Его так и называли: «велосипедист», или «заряжающий».
— Здорово, как дела? — Максим поздоровался с вышедшим навстречу начальником караула.
— Нормуль. Все тихо. За неделю была одна машина с какими-то цыганами, и пара несчастных пешеходов.
— Цыгане? С чего взяли?
— Черные, кучерявые, в цепях, с перстнями. Только остановились, сразу же начали втюхивать какой-то шлак. Мы их шуганули из пулемета, они и уехали.
— Странно. Даже для цыган это слишком смело… И откуда у них бензина столько? — Максиму их визит показался подозрительным. — А пешеходы что?
— Они неадекватные. Мы их покормили, налили по сто грамм, и отправили дальше. Сказали, если вернутся, чтобы похмелиться, порешим. У нас тут не благотворительное общество.
— Откуда они шли?
— Со стороны города.
— Зачем?
— Я же говорю, неадекватные. То ли спившиеся вконец, то ли сторчавшиеся.
— Ладно, пес с ними, — Максим посмотрел на механические наручные часы. — Руст скоро должен вернуться. Выйдем после его возвращения.
— Располагайтесь, — пригласил их начальник караула.
Отряд покинул пикап и разошелся по периметру блокпоста, размять затекшие члены. Снаружи укрепления мирно пели птицы, стрекотали насекомые, а внутри жужжал зарядкой «велосипедист». Максим включил сканер, чтобы послушать эфир. Тишина. Рустам соблюдал радиомолчание, чтобы не выдать свое присутствие потенциальным врагам. Они, как крысы, чуяли любую опасность, и быстро приспосабливались ее избегать. С ними надо было быть умнее, хитрее и безжалостнее, иначе зараза начинала размножаться.
— Какой денек, командир! — к Максиму подошел его зам Петруха и шумно втянул ноздрями воздух. — Лето, мать его. Шестое лето по новому летоисчислению. С каждым годом все свободнее дышится, правда?
— Правда, — согласился Максим. — Природа начинает понемногу отвыкать от нас.
Через дорогу, метрах в пятидесяти от блокпоста, не особо таясь, перебежала лисица.
— Пусть бегают, заслужили. Смотри-ка, нас уже в расчет не берет, как будто и не видит.
— А может, и не видит.
— Такое возможно?
— Гипотетически. Как сказал Леонид Иваныч, мы не можем увидеть то, в существование чего не верим.
— Он не это имел в виду.
— Конечно не это, он говорил про «черный спектр», но на примере пчел, которые, возможно, и не догадываются о существовании людей в силу своего узкого мировоззрения. Кто-то окучивает нас, а мы и понятия не имеем об этом, реагируем на своем уровне, как те же пчелы, строим соты, откладываем в них мед и размножаемся.
— Это ты размножаешься, а я кто, трутень?
У Петрухи до сих пор не было постоянной пары.
— Ты воин, у которого отсутствуют половые признаки, чтобы единственная любовь, которую он мог испытывать, была к родной общине.
— Э, иди нафиг, командир. Все признаки у меня на месте. Вернемся с выхода, начну размножаться.
— Ловлю на слове. Обманешь — отдадим насильно за Клавдию Ивановну, — Максим имел в виду одну пенсионерку из общины, которая ярко красилась всем, из чего могла сделать себе косметику. Она до сих пор активно флиртовала, и говорила, что ей сорок с хвостиком, но, видимо, этот хвостик отрос еще лет на сорок.
— Отвезу ее в свадебное путешествие по внешке, чтобы она сказала «прощай» своим страхам, — нашелся с ответом Петруха. — Клавдия, обрученная с тьмой. Им уже давно есть о чем поговорить между собой.
Из леса выглянул сохатый. Едва высунул из кустов свой длинный нос с подвижными ноздрями и долго нюхал воздух. Видимо, он был старше, чем «страхапокалипсис», и знал, чем может обернуться слишком смелое маневрирование на расстоянии выстрела из человеческого оружия. Получив и проанализировав информацию, лось бесшумно растворился в лесу. Дикая природа понемногу заявляла свои права на территорию, оставленную человеком.
Рустам не объявился ни через час, ни через два, ни через пять. Обычно он был пунктуален. Максим начал беспокоиться, то и дело хватался за рацию, но каждый раз откладывал выход на связь, опасаясь подставить товарища. Причина его опоздания могла быть только одна: он столкнулся с тем, с чем следовало бороться. Исход этого столкновения мог быть разным, но в способностях Рустама предвидеть опасность Максим не сомневался. Единственный минус, которым грешил друг — злоупотребление конопляными сигаретами. Он уверял, что в состоянии наркотического опьянения видит мир шире, буквально чувствует все его вибрации. Максим под кайфом ничего не чувствовал, кроме беспричинного желания смеяться. Ум в такие моменты работал намного хуже. Он намеренно пытался складывать и вычитать в уме двухзначные числа, и был неприятно удивлен тем, как трудно ему это дается.
Вечерело. На дороге, блеснув отражением закатного солнца, появилась легковая машина. Начкар (начальник караула) забрался на блокпост и посмотрел на нее в бинокль.
— Опять эти цыгане едут, — произнес он удивленно. — Мужики, в ружье, — крикнул он вниз.
Максим с отрядом тоже спрятались за бетонными стенами укрепления. Старая легковушка подъехала к первому блоку, после которого надо было двигаться змейкой, и остановилась. Максим смотрел в бойницу, но оружие пока не выставлял. На машину и так смотрело несколько стволов, которые вмиг превратили бы ее в решето. Вдруг мотор автомобиля взревел и начал крутиться на высоких оборотах.
Органы чувств мгновенно уловили появление «черного спектра». Пространство внутри блокпоста наполнилось взбухающей чернотой и нечеловеческими криками. Дикий парализующий сознание ужас завладел телом Максима. Единственное, что он смог — это начать кричать. Тьма бездонной чернотой разверзлась перед ним, засасывая внутрь безжизненного ничего, бездушного ледяного ада, существующего за счет отдающих тепло человеческих тел. Максим был парализован, и мог только наблюдать за тем, как безвольно проваливается во тьму.
Тьма затарахтела звуком, похожим на пулеметные очереди из ПКМа, и начала слабеть. Края бездны начали светлеть, а мощный поток, затягивающий внутрь нее, слабеть. Когда она растворилась окончательно,
