жизнь, посиделки перед глупым мицелиумным шоу под бутылочку-другую вина, язвительное обсуждение пустоголовых клиентов и строительство планов на ближайшую неделю.
Обязательно.
Но уже в тот момент — опуская фаэтон на песчаные заносы и вкатываясь за пазуху обшарпанного жилого великана, — уже тогда я знал, что обманываю сам себя, причём без всякой жалости или угрызений совести…
«Райто» я оставил у технического входа со стороны игрового двора, сейчас совершенно пустого: мамашки и их сопливая мелочь смотрели штормбол по норам, а ребятня постарше и посмелее ошивалась вокруг стадионов, где надрывали глотки их пьяные отцы.
Рюкзак на этот раз брать не стал, бросил в крохотный багажник. Выложил флягу. Накинул на шею «Сачирато», проверил в карманах нож и кастет, во внутренний сунул пару пробирок с маслами; ещё раз подстроил кобуры. Признаться честно, вооружённым вдвое прежнего я ощущал себя не очень привычно… но вполне уверенно.
С ожиданием неотвратимо-дурного глянул в «Свою стаю». Выдохнул, только когда окончательно убедился, что маркер Ч’айи пульсирует на границе Колберга и уверенно (хоть и неспешно) продвигается к сердцевине района.
Затем (по привычке оглядываясь в поиске вездесущей шпаны) синхронизировал консоль фаэтона с гаппи, и включил сигнализацию. Уже запирая замки, подумал, что суетился зря. Ведь даже если местные торчки выбьют моей новенькой красотке окно, чтобы распотрошить бардачок, Хадекин Кри тут же сообразит мне следующий транспорт?
Пригнувшись за корпусом «Райто», я ещё раз внимательно изучил пустой двор.
Пробежался взглядом по затонированным окнам сотен нор комплеблока, его выгоревшей облицовке в грязных дождевых потёках и непристойных надписях вдоль нижних этажей; побитым камерам наблюдения и драным рекламным растяжкам, скрипящим тросами со времён основания Юдайна-Сити.
Вспомнил ещё более мрачные окраины Ниточки, а затем, без причины и даже случайной мысли — помпезную пышность «Пламенного колеса». Что ж, видит Когане Но, чем ярче рекламные всполохи центральных улиц, тем гуще тьма подворотен. И тех, кто эти подворотни населяет.
Хотя кого тут обманывать⁈ Я бы ни капли не удивился, если бы благопристойный с виду Пуговичник оказался владельцем особняка на самом лбу Холмов Инкамо…
Подтянув перчатки, я двинулся через двор.
Пора! Пора осуществить задуманное, и пусть подождут и разборки с джи-там, и неприятности с Нискиричем, и вдруг случившаяся война с Магдой. А лишние раздумья ничего не поменяют, лишь отвлекут, смутят и украдут и без того дорогущее время…
п.4.; г.10; ч.2
Дверь технического шлюза оказалась ожидаемо взломана, через неё я попал в подъезд.
Почти сразу навстречу, поднявшись из подвальной прачечной, прошлёпали две пожилые босолапые самки с длинными корзинами на головах. Несмотря на изрядную высоту и полную загрузку выстиранным бельём, плетёнки качались, но удивительным образом не падали; при этом чу-ха даже не пытались контролировать грузы лапами, с поразительной лёгкостью удерживая изогнутые донышки между ушами…
В памяти невольно всплыли образы Стиб-Уиирта, мастеривших похожие корзины-неваляшки. Корзины, многим напоминавшие меня самого: вот они опасно качаются, вот-вот грозят рухнуть… но всё же держат равновесие.
Самки уплыли в сторону лифтов и оставили меня в одиночестве, не обернувшись и даже не поведя ритуально пирсингованными носами. Прислушавшись и выждав, я направился к одной из лестниц.
Противопыльная маска хоть отчасти гасила запахи, однако же дышать под ней всё одно приходилось исключительно ртом — воняло здесь просто ужасно. Да и вообще внутри вдруг оказалось ещё хуже, чем в замусоренном дворе.
Убого. Жалко. С нотками непрекращающегося отчаянья…
Со всех сторон окружённый менее высотными зданиями, летом комплекс нор буквально накалялся, поэтому у многих жилищ традиционные двери были заменены на мощные решётки, оттуда воняло крысиной жизнью во всех её проявлениях.
Изначально комплеблок (по одному из стандартов местной застройки) был поделён на крохотные двухместные каморки, где места едва хватало для многоярусной кровати, пищевого конструктора и срального закутка. Однако было заметно: самые сильные или шустрые ещё на этапе заселения отхватили сразу несколько соседних, пробили двери и слили клетушки в подобие «нормальных» нор.
Незамеченным минуя этаж за этажом, я мысленно составлял летопись этой перенаселённой преисподней, натурально кишащей не совсем легальными производствами.
В конце вон того коридора определённо заготавливали рыбу, причём много и не очень свежую. А в соседнем пролёте коридора сортировали уличный мусор. Выше кто-то распаивал на детали горючие платы фаэтонных консолей. А весь шестой этаж, по всей вероятности, отвели под небольшую фабрику — я чуть не задохнулся в отчётливых запахах химической глины для штамповки сувениров, да к тому же резины, из которой отливали дешёвые лёгкие тапки с застёжками под коленом.
На нужном пятнадцатом пахло чуть легче, этому способствовали напрочь выбитые коридорные окна. Несмотря на высоту, под ногами гадко похрустывал нанесённый бурями песок.
Сознание оставалось чётким и ясным, будто и не было за спиной бесконечных драк и нервотрепок. Вынув «Молот» и прижав к бедру, я высчитал нужную дверь (обычную, не решётчатую) и медленно направился к ней вдоль стены.
Подступил, сантиметр за сантиметром изучив и убедившись в отсутствии камер. А ещё в процессе выяснил, что створка определённо чище соседских, но художественно перепачкана и выкрашена в нарочито-нищенский серый цвет всего подъезда.
Крепкая дрянь, с плеча не выставить — под тонкой обшивкой явно скрывалась металлическая плита. Я снял капюшон, приблизился (стараясь не прикасаться ухом), и пару минут напряжённо вслушивался в тишину внутри.
Отступил, без шума снял противопыльный намордник, перестегнул на пояс за спиной; надел «Сачирато», настроил. Если в проходных недрах комплеблока полумрак ещё позволял моим настоящим глазам хоть что-то разглядеть, то внутри мог ожидать любой сюрприз.
Подтянув перчатки, я присел и осмотрел мусор под ногами в поисках полезного. Как ни крути, а старый добрый трюк с посланником от вездесущего Хряка здесь, в отличие от «Нимнога паяим», скорее всего не сработает…
Стиснув зубы и приказав себе не проблеваться от брезгливости, я нашёл комок жевательной смолы с остатками «бодрячка». Подцепив самыми кончиками пальцев, бутылочной крышкой старательно размазал по дверному глазку. И только после этого поскрёбся — той же самой крышечкой, жалобно, на уровне пояса.
Признаюсь честно, особого плана у меня не было. Да и откуда бы ему взяться⁈ Но ведь не мог же гадёныш сутками сидеть в глухой обороне, всерьёз полагая, что я действительно вычислю его поганое убежище?
Скрестись пришлось ещё дважды. С каждым разом всё настойчивее, всё громче, моля Всемилосердную Когане Но, чтобы в подъезд не надумал выглянуть любопытный сосед.
А затем внутри послышались шаркающие шаги.
Звякнула задвижка глазк а, кто-то приглушённо ругнулся.
— Чего вам надо⁈ — глухо спросили из-за двери.
Моё и без того прерывистое
