– В соответствии с Книгой Закона, в Ордалии огнем ты обязана пройти испытание, связанное с пламенем. – Смотритель Рук сцепил руки за спиной.
Кость, прислонившийся к стене рядом с ним, очевидно скучал. Остальные три надзирателя выглядели куда более настороженными, словно Кива в любой момент могла сорваться с места и напасть. Грендель и Наари стояли как часовые; первая до сих пор обнимала себя, будто желала оказаться где угодно, только не здесь, а последняя по-прежнему молчаливо поддерживала Киву.
– Глава крематория любезно помогла нам подготовить все для твоего испытания, – Рук кивнул Грендель. – Возможно, пусть лучше она объяснит тебе суть испытания.
Грендель резко вздернула голову, ее испуганные глаза сначала нашарили Рука, а потом, после его кивка в сторону Кивы, и саму Киву. Она облизнула губы, покрытые рубцами, и хриплым голосом – ее горло так и не восстановилось после ожогов – сказала:
– Я вычистила для тебя вторую печь. Я… я разожгу ее, когда ты… будешь внутри.
Кива покачнулась и точно бы упала, если бы не крепкая хватка Наари.
Грендель замолкла, и Рук, нетерпеливо хмыкнув, продолжил за нее:
– Как тебе известно, крематории Залиндова предназначены для массовых кремаций, и тела в них прогорают до пепла за два-три часа. Однако для того, чтобы пламя достигло органов и костей, требуется меньше пяти минут. Приняв этот факт во внимание, мы решили проявить к тебе великодушие. Мы выключим печь через десять минут, и если ты к тому моменту еще будешь жива, будем считать, что Ордалию ты успешно прошла.
И это они называют великодушием?
Наари почти до синяка сжала плечо Кивы, и та осознала, что шумно хватает ртом воздух; видимо, так надзирательница велела ей взять себя в руки. Это оказалось нелегко, тем более что перед глазами Кивы мелькали звезды, грудь сковало паникой, а тело, даже не дойдя до самой Ордалии, начало бороться за жизнь.
Наари вонзила ногти в кожу Кивы, и та вздрогнула, но эта легкая боль заставила ее опомниться и сконцентрироваться.
– Поняла ли ты, что от тебя требуется? – Темные глаза Рука смотрели прямо на нее. Как и прежде, его лицо не выражало ни единой эмоции, словно ему было все равно, выживет она или нет. В любом случае, Кива ему только мешалась.
Наари снова ткнула ее ногтем, и Кива еле-еле прохрипела:
– Да.
– Хорошо, – кивнул Рук. – Тогда следуй за мной.
Кива не была уверена, что сможет пройти еще хоть шаг. Она не чувствовала ног, все тело онемело. Может, будет только к лучшему, если амулет Миррин не сработает, если средство Мота ее не защитит. Кива не хотела ощущать языков пламени, которые лижут ей тело, не хотела чувствовать, как кожа, пузырясь и плавясь, сползает с костей, как…
– Кива! – с нажимом прошипела Наари. В этот раз она вонзила ногти изо всей силы, и Кива бросилась вслед за Руком с его свитой.
Оглянувшись, она с благодарностью посмотрела на Наари, которая наверняка заметила, как Киву трясет. Ободряющий взгляд надзирательницы же был полон такой уверенности, что Кива сумела вдохнуть полной грудью. Наари бы не стала ее поддерживать, если бы не верила в ее успех.
Поочередно переставляя одну ногу за другой и думая исключительно о гербе на шее и мази на коже, Кива двигалась вслед за смотрителем. Кинув взгляд на Грендель, она вдруг осознала, что ту, судя по ее виду, происходящее травмировало не меньше, чем Киву.
Когда они проходили мимо огромной закрытой двери, от которой исходил жар, до Кивы донесся едкий запах дыма с примесью горящей кожи и волос, и она еле подавила рвотный позыв. Она задержала дыхание, стараясь не думать о том, что – или кто – скрывалось за той дверью.
– Вот и пришли, – остановился Рук, когда они дошли до еще одной закрытой двери в дальнем конце длинного коридора. Здесь жара не чувствовалось, однако Кива понимала: это временно.
Смотритель махнул Кости, и тот, выступив вперед, с кряхтением отодвинул толстую каменную дверь. Она была достаточно широкой для целой телеги тел, как и коридор, в котором они стояли.
В ушах у Кивы пронзительно зажужжало, когда смотритель шагнул внутрь и знаком приказал ей идти следом. Если бы не держащая ее Наари и не три надзирателя в коридоре, Кива бы, может, даже рискнула сбежать.
«Я смогу выжить, – убеждала она сама себя, но даже внутренний голос дрожал в страхе перед грядущим. Однако Кива собиралась сражаться и жить до самого конца. – Я выживу».
Ее всю трясло, но несмотря на это Кива заставила себя оглядеть порядочных размеров комнату, в центр которой ее привели. Стены и пол были изготовлены из того же массивного камня, что и дверь, и почернели за годы использования. В трех стенах из четырех были встроены закрытые металлические створки; Кива не стала их рассматривать – слишком хорошо представляла, зачем они нужны. Арочный каменный потолок уходил ввысь и в середине сужался в желоб, выходивший на крышу крематория второй трубой. Скоро она будет дымить, как и первая.
– Десять минут, Кива Меридан. – Смотритель Рук направился к двери и резким движением головы велел Наари следовать за ним. – Посмотрим, сумеешь ли ты переиграть судьбу вновь.
Интересно, он сам-то считал свои слова обнадеживающими? У Кивы во рту от них остался только привкус пепла, словно тело уже знало, что его ждет.
– Увидимся через десять минут, – твердо сказала Наари, отпустив руку Кивы и поймав ее взгляд. Янтарные глаза надзирательницы пылали яростным пламенем, словно она пыталась поделиться с Кивой всей своей силой, всей уверенностью, что по истечению этих десяти минут Кива останется жива.
Стоило Наари разжать пальцы, как Кива тут же об этом пожалела. Она больше не чувствовала твердой руки надзирательницы, и ничего не удерживало ее от падения.
– Дыши медленно, – прошептала Наари тихо, чтобы Рук, уже стоявший на пороге, не услышал. – И держись ниже.
Кива с трудом могла уяснить смысл ее слов, неподдельный ужас вздымал и сковывал ей грудную клетку.
«Амулет, – напоминала она себе. – Доверься амулету».
И она бы доверилась, но тогда бы пришлось довериться и принцессе, а Киве до сих пор было ненавистно все с нею связанное.
Дверь в помещение закрылась с громким хлопком, эхом отразившимся от стен, и на Киву накатила паника. Она кинулась назад.
– Нет! Вернитесь! – взмолилась она, колотя руками по камню. – Пожалуйста!
Но ей не открыли.
Запах дыма защекотал Киве нос, и она, круто развернувшись, прижалась спиной к двери, глядя на скрежещущие и щелкающие металлические створки.
– Нет, нет, нет, – прошептала Кива, всем телом вжимаясь в каменную дверь, как можно дальше от стен, будто это могло помочь. Конечно же, не могло: нигде в этой комнате нельзя было спастись от огня, и почерневшая поверхность у Кивы за спиной служила тому доказательством.
