конверт, а на удивленный взгляд лишь приложил палец к губам – молчи.
За дверью раздалось шебуршание, и снова подала голос Нинэль:
– Нуряша, я тут подумала, можем открыть совместный бизнес: сеть закусочных «Бутерброд». Как на это смотришь?
Но Мирзоян только сдвинул мохнатые брови:
– Плохо, Нинушка. Я ведь за тобой серьезно ухаживаю, не из-за сделки. Хочу, чтобы ты была моей женой, чтобы мы прожили много лет вместе, как мои бабушка и дедушка. Моя бабушка отдала мне свое кольцо и велела предложить надеть его той, ради которой я готов опуститься на колени. – С кряхтением мужчина опустился на одно колено и достал из кармана пиджака коробочку с простым серебряным кольцом. – Нинушка, для тебя я готов на все! Будь моей женой!
– Ах, – восторженно выдохнула Каменецкая, наблюдавшая всю сцену через перила второго этажа.
– Ой, – пискнула из ванной Нинэль. – Я согласна. – Из-за двери высунулась рука, на палец которой Нурик водрузил кольцо.
– Но сегодня не выйду все равно, – заявила невеста из своего убежища. – Я заплаканная, завтра приезжай, и поедем в салон за платьем.
– Конечно, королева моя, все сделаю ради твоей улыбки, она согревает мою душу, как солнце, радует сердце, как прекрасное вино, которое делала моя бабушка. Я ухожу, а завтра, как волшебный джинн, буду исполнять твои желания. – Нурик поднял глаза и увидел Оксанку, он с тревогой предупредил меня: – Я вам через час еще один арбуз пришлю и шашлыков, здесь же всего на пять человек, твоя подруга за полчаса справится.
Когда жених со свитой покинули квартиру, Быкова вышла из ванной; мы отнесли угощенье на кухню и устроили пиршество.
После ужина от усталости глаза у меня начали слипаться, так что я переместилась на свой диванчик за стенкой и уснула под бурные раскаты смеха Нинэль и эмоциональные речи Каменецкой.
Один раз я встала, чтобы сделать глоток воды, и застала их в окружении кистей, палеток с тенями, кучи тюбиков и баночек.
Оксанка натянула свои колготки на голову Нинэль и сооружала из них башню, бурно восклицая:
– Ну вот же, я говорю, не надо длинные волосы, не надо эти вавилоны на голове крутить, они добавляют возраст за счет своего объема. А вот так, – она резко сдернула колготки с головы Быковой, – совсем другое дело! Смотри, сразу минус десять лет! Я вот сейчас тебе еще стрелки нарисую и покажу, какие у меня румяна есть. Не шевелись десять минут, ты обалдеешь.
Приятельница схватила черную узкую кисточку и склонилась над лицом женщины.
– Но я привыкла к парикам, без них дискомфортно, – упрямилась Нинэль.
– А я привыкла, чтобы молчали, когда я стрелку рисую, – категорично заявила девушка. – Походишь неделю с короткой прической, а потом можешь напяливать эти парики, если не передумаешь.
Уже под утро меня разбудил громкий шепот на кухне за стеной:
– Ночью есть вредно!
– Да чего тут есть, половина арбуза всего осталась.
– А первую половину ты одна и съела.
– Там калорий нет, одна вода.
– А ты как ведьма, ешь много и не толстеешь.
– Конечно ведьма, – фыркнула Оксанка. – Вот и зря ты отказываешься, чтобы я тебе погадала.
– Хватит с меня гаданий этих, – заволновалась Нинэль. – Уже проходила.
– Обожглась на молоке, дуешь на воду, – выдала девушка народную мудрость. – Я гадать умею, все сбывается. Вон давай у Охотниковой спросим.
Я заползла с головой под одеяло в надежде, что эта бешеная парочка не будет меня пытать на рассвете, требуя доказательств Оксанкиных способностей. К счастью, доводы начинающей гадалки оказались убедительными, и уже через десять минут раздались мягкие шлепки карт об стол, а женщины перешли на тихий шепот.
Утром я проснулась от громких трелей дверного звонка, поспешно бросилась к двери и прильнула к глазку – на лестничной площадке топтались Антон и Таисия. Я открыла дверь и впустила парочку, а по лестнице вниз уже спускалась сонная Нинэль:
– Тошенька, сыночек!
– Мама, – затянул в своей манере парень. – Мы сразу приехали как смогли, поживешь пока в нашей квартире.
– В нашей? – нахмурилась женщина.
– Да, в нашей. Мы с Таей поженились, торжественную свадьбу пришлось отменить из-за урагана в Таиланде, но меня и скромная регистрация устроила.
Быкова поджала губы и уже приготовилась выдать очередное замечание, полное упрямства и своеволия, но вдруг ее лицо вытянулось от радостного удивления:
– Тая, это что? Это ты поправилась так?
Женщина бросилась к невестке, а Таисия очень спокойно ответила:
– Не поправилась, я жду ребенка. Поэтому пришлось так срочно регистрировать брак, чтобы у вашей внучки была нормальная семья.
– Внучки? – Нинэль просияла. – Девочка будет!
– Хотим назвать Нинэль, в вашу честь. – Тая строго посмотрела на свекровь. – Хотя, конечно, вели вы себя последнее время странно, но я все равно отношусь к вам с большим уважением.
Женщина в полном восторге приподняла хрупкую Таисию и чмокнула в обе щеки, потом обняла Антона, шлепнула меня по плечу от полноты чувств:
– Девочка!
Сверху свесилась кудлатая Оксанка:
– Поздравляю! Это надо отметить чашкой кофе, сейчас сварю на всех.
Я протестующе застонала, Антон обеспокоился, что молодой жене нельзя кофе, а в кармане у меня зазвенел телефон, звонил Мирзоян, который мечтал отвезти свою невесту в свадебный салон. Я передала Нинэль трубку:
– Срочно приезжай, надо ехать в магазин. Да не в свадебный, сначала в Детский мир и еще за коляской в Сокольники. А лучше полетим в Германию, там все качественное. Срочно, жду тебя! – Она сунула мне телефон и ахнула: – Я же ненакрашенная! И надеть нечего!
Но сверху уже спешила Оксанка с огромной косметичкой и гигантской сумкой брендовых вещей.
Я же могла только вздохнуть и пойти на кухню, чтобы выжать из кофеварки утренний бодрящий напиток. В комнате Каменецкая накладывала макияж Нинэль, та спорила с Таисией, какого цвета будет коляска для внучки, а Антон старательно сглаживал острые углы в беседе двух любимых женщин. Я только приготовила огромную чашку нежного латте с идеальной пенкой, как в кухню вихрем ворвалась Каменецкая и утащила из-под носа мой кофе, послав в качестве извинения воздушный поцелуй; вторую чашку пришлось отдать Антону,
