— Ты искал, чему бы можно служить? — спросил Пандарас.
— Я ведь иеродул.
А Йама в свою очередь спросил:
— У тебя для нас были готовы еда и питье. Как ты узнал, что мы приближаемся?
Тибор расплавил свои большие шестипалые ладони.
— Ну как же! Она мне сказала. Если бы вы не пришли сюда, я пошел бы за вами.
В первый раз с тех пор, как они ушли от Могучих людей, Йама почувствовал, как шевельнулась Тень.
— Я так и думал, — мрачно проговорил он. — Покажи-ка мне оракул.
Тибор кивнул:
— Она ждет тебя, Йамаманама. И не бойся. Она простила, что ты пытался ее убить.
* * *
Длинная тропа процессий все еще сохраняла слабое люминесцентное сияние. Она провела их по широким коридорам, сквозь череду покоев с изумительной росписью на стенах и потолке и в конце концов привела в самое сердце храма, в наос — просторную сухую пещеру, где легко поместилась бы тысяча паломников. Когда Пандарас и Йама вслед за Тибором вошли внутрь, сверху спустился вихрь крошечных искр и короной окружил их головы.
— Светлячки! — засмеялся Пандарас.
— Как глубоко в плато уходит храмовый комплекс? — спросил Тибора Йама.
— Дальше, чем мне позволяется заходить, — ответил иеродул. — Она ответит на все твои вопросы.
Красные гранитные плиты создавали на полу спиральный орнамент, и пока Йама с Пандарасом шли за Тибором, под ногами у них играли мерцающие отражения светлячков. Впереди, в темноте, возникло холодное свечение. На черном диске оракула плясали световые блики. Оракул стоял на высоком помосте, и к нему вела крутая лестница. Между песчаниковых плит постамента кто-то воткнул прочные шесты. К шестам ржавой проволокой были привязаны трупы в разодранных мантиях. Лишенный влаги воздух иссушил их до выдубленной кожи, плотно обтянувшей кости.
— Я стер лозунги, — тихо сказал Тибор, — но ей нравится смотреть на останки своих врагов.
— Вот этот, я думаю, архивист, — указал на одно из тел Пандарас. Видишь? Они сняли с черепа верхнюю часть, как с яйца.
Монета у него на груди начала светиться. Пандарас поднял ее, чтобы Йама тоже увидел'. Мерцание диска искрами заиграло в его глазах.
Внезапно его омыло зеленым светом.
Оракул вдруг превратился в окно; прямо на Йаму двигался фантом Анжелы, впиваясь в него повелительным и уверенным взглядом. Как и прежде, на ней было белое, облегавшее стройную фигуру одеяние. За ее спиной под голубым небом раскинулся зеленый сад. Она долго смотрела на Йаму молча.
Он выдержал ее взгляд и подавил позыв заговорить, хотя от этого усилия сердце его застучало и вся одежда пропиталась выступившим потом.
Наконец она проговорила:
— Ты плохо выглядишь, дорогой. Жизнь круто с тобой обошлась. Но ничего, я снова здесь и помогу тебе. Ты молчишь? Разве тебе нечего мне сказать?
— Я никому не служу, — сказал Йама. Он пытался смотреть ей за спину, надеясь вызвать пса преисподней, но что-то не позволило ему заглянуть глубоко.
Она рассмеялась. Йаме показалось, что зазвенели ножи.
— Разумеется, служишь, дорогой. Для этого ты и создан.
— Насколько я понял, за мной следят мятежные машины.
Они не смеют появиться в мире, который потеряли, разве что ненадолго. Они обречены вечно наблюдать за тем, чего не могут иметь.
— Ты очень упрям, но ты ведь сам понимаешь, что нуждаешься в моей помощи. Ты ведь осознаешь, что есть еще многое, чего ты не знаешь. Например, ты считал, что убил меня, и не понимаешь, почему это не вышло. Кстати, прекрати вызывать эту надоедливую тварь, на этот раз она не явится.
Тут тихим, но решительным голосом вмешался Пандарас:
— Ты — призрак, о котором говорил мне мой хозяин.
Призрак призрака — ведь я знаю, что мой господин тебя убил.
— Ты говоришь правильнее, чем сам думаешь, малыш.
Это же ты заглядывал в книгу, правда? Тогда я позволю тебе жить. А теперь вырази благодарность за мое милосердие.
— Если в тебе действительно есть хоть капля милосердия, — сказал Йама, — то отпусти иеродула. Ты плохо с ним обошлась.
— Разве он не слуга аватар? А других аватар не осталось, только я. Уж я-то знаю, я убила их всех.
— Никакая ты не аватара, — устало бросил Йама. — Просто никому не нужный фантом мертвой женщины. Ты затерялась во времени. Такие, как ты, исчезли пять миллионов лет назад. Черная машина использует тебя, как ты используешь иеродула.
— Мы союзники. Ты можешь к нам присоединиться.
Йама повернулся боком, чтобы она увидела его ужасный шрам.
— Одна из черных машин уже пыталась меня использовать. Она хотела со мной сделать то же самое, что и с доктором Дисмасом, но она больше не имеет надо мной власти. И ты тоже. Ты просто память, точнее, кусок памяти.
— С моей помощью, дорогой, ты можешь стать намного более могущественным, чем любая черная машина.
— Мы можем стать только тем, чем нам предназначено.
Фантом улыбнулся.
— Именно эта философия заставила твоих Хранителей уйти из Вселенной. Она неверна. Только животные вечно остаются тем, что они есть, но человеческие существа должны изжить свою животную составляющую. Хранители были просто дураками. Они сотворили из животных десять тысяч рас, но запретили своим созданиям подниматься выше, чем их создатели. Мы докажем ты и я, — как они ошибались.
— У тебя нет власти надо мной, — повторил Йама и с громадным усилием оторвал взгляд от исходившего из сада зеленого света.
Женщина-призрак сказала:
— Я знаю, почему мелеет Великая Река. Я могу помочь тебе спасти мир, если уж ты к этому стремишься.
— Ты сама хочешь получить весь мир.
— Я и получу его. Немного позже.
— Тогда зачем я буду его спасать?
Голос фантома стал глубже. Теперь в нем звучала музыка, и Йама ощутил, как его мышцы пытаются на нее отозваться; в нем оставалось еще слишком много от машины. Он боролся с этим соблазном, уцепившись за хрупкое тело архивиста, и даже обнял его, чтобы устоять на ногах.
Пандарас вскрикнул, но Йама не слышал его слов. Его мозг наполнился голосом женщины-призрака.
— Ваш мир — это подделка, артефакт, искусственное обитаемое сооружение длиной в двадцать тысяч километров и шириной в тысячу. Он помещен в гнездо силовых полей, имитирующих гравитацию планеты размером с Землю, которая удерживает атмосферу. Он не очень качественно сделан. Машины должны постоянно поддерживать его существование; без них воздух вскорости стал бы непригоден для дыхания, обитаемые места превратились бы в пустыни, а Великую Реку затянул песок. В этом состоят функции некоторых мелких машин. Но в киле мира имеются грандиозные машины.
