Книга С.С.С.М. - Марципана Конфитюр

— Полагаю, мы столкнулись с областью реальности, еще не изученной человеком, — сказал Юбер.

— А может быть, все проще? — Заборский многозначительно хмыкнул. — Может, папаша и дочка не так просты, как хотят себя представить? Может, они…

Профессор замолчал, услышав шаги в коридоре. Через секунду на кухню вошел Бржеский с девочкой на руках.

— Опат проснулас и хотет есть! — посетовал он. — В дом остаться какая-то еда?

— Регенерация требует много энергии, — сказал Вальд. — Иди ко мне, малышка! А насчет еды вам лучше спросить у хозяйки. Думаю, было бы невежливо без спросу копаться у нее в закромах.

— Я так и сделат, — ответил недавний заключенный, передавая Марженку ученому.

Проследив глазами за тем, как Бржеский уходит, Вальд спросил девочку о самочувствии.

— Я уже почти не болею! — гордо ответила та.

— Вот молодец! — сказал Юбер. — А скажи-ка нам, откуда ты знаешь столько языков? К примеру, тот язык, на котором мы сейчас говорим?

Девочка пожала плечами.

— А как ты угадала, что к нам придет мальчик с книгой? — поинтересовался Заборский.

Марженка испуганно взглянула на ученого, потупилась и тихо прошептала:

— Я увидела.

— Выходит, ты видишь, кто собирается прийти сюда?

Воскресшая кивнула.

— А можешь сказать, кто будет следующий? — полюбопытствовал Вальд.

— Дядя… много дядей… в форме… с пауками…

Кирпичников, Заборский и Юбер, не сговариваясь, вскочили с мест.

— Когда они тут будут?

— Через час, — сказал девочка.

Возможно, в способности воскресшей поверили еще не все и еще не окончательно. Но проверять не хотелось. Эксперимент решили отложить до следующего раза. Пока что надо было спешно собираться и искать новое убежище.

***

— Надеюсь, вы меня понимаете, — сказала фрау Шлосс, за пять минут собрав в узелок деньги, документы, шрифты для подпольной газеты и единственное золотое кольцо. — Мы могли бы пойти к Климту, руководителю местной партъячейки… Но если фашистские ищейки уже близко, они могут выследить нас и сесть нам на хвост.

— Разумеется, о том, чтобы подвергать риску товарищей и речи быть не может! — подтвердил Краслен.

— Нужно где-то укрыться на эту ночь. А потом, если мы будем уверены, что ушли от погони, отправимся к своим.

— Только нам следует разделиться, — добавил Вальд. — Ходить по Брюнеции такой толпой в ночное время — это верный арест. Я пойду один, поскольку знаю город. Господину Бржескому с дочерью придется отправиться без сопровождения. Остальные пускай разделятся на пары. Те, кто переживет эту ночь, встретятся завтра в полдень возле фонтана в скверике рядом с Опереттой.

— И каждый возьмет с собой немного оживина, — Заборский полез во внутренний карман пиджака, чтобы вытащить оттуда несколько пробирок. — Это на случай, если я погибну.

— Только не допустите, чтобы он попал к фашистам! — предостерег Кирпичников, обращаясь главным образом к Бржескому. — И помните: это предназначено для Вождя, а Вождь спрятан на фабрике мороженого Памперса в Манитауне!

— Я знат. Я вступат в ваша партия! Я коммунист! — сказал Брежский.

Все обнялись и наощупь пошли вниз по лестнице. Сначала Юбер и Заборский, потом шпляндец с дочерью, за ними Вальд, а последними — Краслен и фрау Шлосс.

Как непохожа была брюннская ночь на ангеликанскую (даром что там и сям заправляла крупная буржуазия)! Черные глыбы бетонных домов, черный асфальт, черное небо, черный воздух, сквозь который невозможно ничего разглядеть… Ни огней, ни реклам, ни светящихся электричеством вывесок — только ощупывающие землю прожектора на патрульных этажерках. Ни музыки, ни голосов зазывал — только механическое поскрипывание транспортных пауков фашистской гвардии.

— Правда, что пауки — это не только средства передвижения? — шепотом спросил Кирпичников. — У нас в "Звезде" писали, что они еще и стреляют микролучами.

— Не знаю, — ответила фрау. — И надеюсь никогда этого не узнать. Слушай, сними-ка ботинки на всякий случай. Говорят, пауки оборудованы особыми звуколокаторами… А теперь побежали вот в тот переулок!

Асфальт был холодным. Шаги даже босых ног гулко разносились по району, отражались эхом от тяжелых зданий, высоких кирпичных стен, окружавших тюрьмы и психбольницы, чугунных статуй канцлера, расставленных здесь и там как будто бы не ради пропагады, а для слышимости. "При республиканской власти здесь росли деревья, — прошептала фрау Шлосс. — Фашисты все вырубили. Это, якобы, инородческая мода, заявили они! Я думала, просто из ненависти ко всему живому. А теперь понимаю: деревья ведь поглощали лишние звуки, мешали следить за народом!.. Скорее туда!!!"

Над головой, совсем близко, затрещал мотор патрульного аэроплана. Шлосс и Кирпичников еле успели спрятаться в ближайшей подворотне. Прижавшись к стене, не дыша, они наблюдали, как огромный круг света ползет по асфальту в каких-то трех метрах от них ощупывает мостовую, скамейки, мусорные бачки, забетонированные газоны. Через минуту, не позволив коммунистам расслабиться, тем же маршрутом проследовал второй самолет с прожектором. Сразу за ним, медленно перебирая восемью лапами из листов клепаного железа, распространяя запах бензина и громко скрипя, прошел паук. То, что с него беглецов не заметили, было просто чудом.

— Спрячемся в каком-нибудь подъезде, пока они все не уберутся отсюда, — предложил Краслен.

— Вряд ли получится надолго там задержаться.

— И все же давай попробуем!

Скрип еще одного приближающегося паука не оставил времени на поиски наилучшего выхода. Товарищи забежали в первое попавшееся парадное, притаились на лестнице. "Боюсь, нас отсюда выгонят!" — прошептала фрау. Краслен считал иначе: "Все же спят, никто не слы… "

Он осекся, уловив лязганье замков за одной из дверей. Первый запор, второй, третий, засов, шпингалет, еще один, цепочка… Через три минуты на площадку вышла недовольная женщина с керосинкой:

— Какого черта вам здесь надо!? — заорала она. — Развратники! Немедленно убирайтесь! Как ни старается правительство, а от вас все равно никакого спасения по ночам! Хулиганье! Рыжие морды, проклятые велосипедисты! Прочь немедленно! Я вызову полицию!!!

Коммунисты помчались в соседний подъезд. "Это только кажется, что Брюнеция крепко спит по ночам, — объясняла фрау, когда они устроились на другой лестничной клетке. — Многие не могут сомкнуть глаз из-за гнетущей тишины! Другим мешают спать скрип пауков и тарахтение самолетов. К тому же власти постоянно запугивают народ свирепыми рыжими и велосипедистами-заговорщиками. Кое-кто боится, что ночью его убьют инородцы! А кроме того… Черт, опять услышали!".

На этот раз из-за двери появился худой, изможденный мужчина с горящими, как у безумца, глазами. В руке он сжимал револьвер.

— Чертовы фашисты! — закричал обыватель. — Вы пришли меня арестовать!? Живым я не дамся! Вы слышите!? Я застрелюсь!

— Мы вовсе не фашисты, — поспешил ответить Краслен. — Посмотрите, разве мы похожи на полицейских?

"Не стоит! — прошептала фрау Шлосс. — Он сумасшедший! Убираемся отсюда!"

— Зачем вы пришли тогда!? — крикнул мужчина. — Что, снова подслушивать!? Думаете,