Книга Преданный - Вьет Тхань Нгуен

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106

К этому времени мои бедра уже беззвучно рыдали, как и остальные части тела, потому что все мы, крестьяне, сидели на корточках, в позе, которой уже не одна тысяча лет, но в которой я, европеизировавшись, не сидел уже очень давно. Может, я, ублюдок, был генетически не приспособлен к тому, чтобы сидеть на корточках, не то что моя мать, она могла сидеть так с утра до вечера, пока разжигала огонь, готовила или приглядывала за детьми и младенцами, чтобы заработать немного денег. Тем временем занервничали уже и остальные крестьяне, которые были городскими французскими буржуа и вряд ли вообще ступали на унавоженную землю хоть какой-нибудь своей родины. Лжекрестьяне переминались с пятки на пятку, изо всех сил стараясь не морщиться, и когда посол наконец договорил свою речь, все мы разом приготовились вскочить на ноги. Но тут к микрофону снова вернулся председатель и сказал: теперь я бы хотел дать слово…

Я тихо застонал, а вместе со мной и остальные крестьяне, только Бон, который мог сидеть на корточках сколько угодно, что-то проворчал, и все. Председатель представил почетного гостя, «друга Вьетнама и вьетнамского народа» и «участника революционных событий мая 1968-го». Им оказался ППЦ, кто же еще. Тетка говорила, что он придет, чтобы сказать, как пить дать, давно заготовленную речь и отравить меня ботулизмом его гнилых идей. Он был мэром другого округа, но его округ, Тринадцатый, обживали все больше и больше вьетнамцев, все – ненавидящие коммунистов беженцы, среди которых, наверное, были и те, кто сейчас протестовал на улице. Для этих беженцев любой социалист тот же коммунист, только поприличнее одетый, не в красное, а в розовое, который так же верит в принудительное перераспределение богатства при помощи налогообложения, социальных выплат и социального государства вместо земельной реформы, трудовых коллективов и полицейского государства. С протестующими у него, конечно, ничего не выйдет, но он хотел выказать поддержку вьетнамцам другого идеологического пошиба и классом повыше, по крайней мере так сказала тетка.

Классом повыше? – переспросил я. Из уст социалиста это звучит очень иронично.

Французы вообще очень ироничны.

Как и все остальные люди, разве нет? Разве есть такие нации, которые, сказав что-нибудь высоконравственное, не совершают тут же какой-то подлости? ППЦ вышел на сцену как ходячий пример иронии, борец за народные права в костюме, который стоит столько, что на эти деньги можно накормить целую деревню. Народный избранник, обхаживающий чужой электорат. Может быть, он думал, что его речь убедит часть публики переехать в его округ и голосовать за него. А может быть, он следовал примеру Сартра, который, будучи убежденным радикалом, призывал помогать вьетнамским беженцам, спасавшимся от коммунизма. А может быть, ППЦ, как и всякий политик, не смог отказаться от главного политического вида спорта – попотеть под софитами.

Дорогие друзья, начал он. Я так рад, что могу быть сегодня здесь, с вами, на этом чествовании вьетнамской культуры. Наши народы – французский и вьетнамский – связаны давней историей, которая тоже заслуживает чествования. [аплодисменты] Вы уже давно – часть Франции, вы живое напоминание о том, как велика французская культура и как велика культура вьетнамская, которой французы не всегда отдавали должное. Придя во Вьетнам, мы не всегда вели себя подобающим образом. Колонизация, друзья мои, была ошибкой. Французам не следовало отнимать независимость у другой страны. [аплодисменты] Восстав против нас, вьетнамцы преподали нам урок, в котором мы остро нуждались. Но к наступлению 1968 года многие из нас – и я в том числе – оказались на правильной стороне истории, поддержав Хо Ши Мина. И вся Франция в едином порыве встала на сторону мира. Не буду лишний раз говорить о том, что мирные соглашения, покончившие с американским империализмом во Вьетнаме, были подписаны здесь, в нашем славном городе! Будем надеяться, что Вьетнам преподал урок и американским империалистам. В таком случае когда-нибудь и они поблагодарят за это мужественный вьетнамский народ! [аплодисменты] При всей прискорбности французской колонизации мы никогда не совершали тех зверств, на которые осмелились американцы. Мы оставили после себя культуру. И поэтому я надеюсь, что вьетнамский народ простил французов. Мы прибыли в Индокитай с добрыми намерениями. Мы принесли свободу, равенство и братство. [аплодисменты] Мы построили дороги. Мы вырыли каналы и осушили болота. Мы построили Сайгон. Мы основали лицеи и университеты, чтобы каждый мог получить образование и управлять страной, не только власть имущие. Мы воспитали художников, которые затем создадут великие шедевры, прославляющие Хо Ши Мина и его борцов за свободу. Но ни Хо Ши Мина, ни его союзников не было бы без Франции. Мы привезли во Францию вьетнамских студентов и дали им орудия, с помощью которых они и восстали – против нас! Короче говоря, все не так однозначно. И я знаю много вьетнамцев, которые рады жить во Франции, где они чувствуют себя как дома. Еще бы! Ведь Франция – это и есть ваш дом! Вы приехали домой! [аплодисменты] Ваше присутствие во Франции доказывает, что прошлое можно оставить в прошлом. Ваше присутствие здесь означает, что мы все французы. Ваше присутствие во Франции свидетельствует о величии нашей французской культуры. Да здравствует Республика! Да здравствует Франция! [аплодисменты]

Бедра у меня сводило ужасными судорогами, но я по-прежнему мог смотреть на все с двух сторон и потому видел, что ППЦ даже не то чтобы совсем не прав. А может, он и почти прав. Судя по бурным овациям, большая часть публики явно была с ним согласна. И с чего бы им возражать? Конечно, они тут чувствуют себя как дома! А все потому, что они, или их родители, или даже родители их родителей чувствовали себя как во Франции, даже живя во Вьетнаме! Вьетнамцы, которые приезжали во Францию и не чувствовали себя здесь как дома, возвращались во Вьетнам – сражаться за революцию, или их высылали из страны французы, подозревавшие, что те так до конца и не офранцузились. Это были вьетнамцы, так искренне верившие в свободу, равенство и братство, что они не замечали скобок, которые французы использовали вместо дефисов: «свобода, равенство и братство (но не сейчас, по крайней мере не для вас точно)». Обалдев от такого, эти революционеры становились неудобоваримыми вьетнамцами, они и сами не могли проглотить Францию, и их самих нельзя было проглотить. Что до вьетнамцев, оставшихся во Франции, так французская культура

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106