меня не нравится, что ты подобным образом решила вернуться в больничное крыло? – выспрашивал он.
– Ничего такого, – хмуро потирала я пострадавший бок и старательно пряча лицо. – Переволновалась немного.
– Ага, переволновалась, – выступал рядом котище, зализывая невидимые никому раны. – Переволновалась, это маленькое недоразумение, а ты окончательно свихнулась. Может, тебе успокоительного, «Эйфорию», например?
Проходимец стрельнул глазами в сторону декана. Надеялся, видимо, что и ему пару капелек перепадет.
– Ладно, – выдохнул Бойцов, устало прижимая ладонь ко лбу и наверняка задумываясь о последствиях моего пребывания. – Но никакой «Эйфории». Давай я сам все приготовлю, а ты воды в чайник налей.
– Хорошо, – я слезла со стола и взяла предмет в руки. – А где брать воду?
– В колодце, Ульяна, он на улице, – указал на дверь мужчина, подойдя ко мне и положив руку на плечо. – Справишься?
Я хмыкнула и обиделась пуще прежнего. Делают из меня больную какую-то. Просто надо поменьше без рубашки разгуливать. Чего еще они ожидают? Что чайник взлетит и на куски взорвется?
Никто не тянул меня за язык, но снова со мной приключилась оказия. Я подумала о летящей посудине, и она, как я и представляла, взлетела вверх.
– Твою мать, – выругалась я, смиренно наблюдая за левитирующей кухонной утварью, но вспомнила, что пожелала после. – Ложитесь, скорее!
Очень вовремя я прокричала предупреждение. Злополучный чайник свистнул носиком, надулся, а потом, словно он футбольный мяч, закрутился под потолком и распался на множество кусочков с оглушительным звуком.
Настала тишина. Ошарашенный Вячеслав Алексеевич неверяще уставился на меня, потом на остатки его чайника, и снова на меня.
–Ульян, – терпение его подошло к концу, – да что здесь происходит? Если тебе все так отвратительно, поехали обратно в Университет? – предложил он, касаясь меня рукой. – Но там опасно, а здесь тебя никто не найдет.
Я чуть ли не плакала. Никуда я не хотела. Я просто закипаю от незнакомых ощущений, самой мне непонятных. И дело не только в кураторе, но и в общей сложившейся обстановке.
– Все со мной нормально! – выкрикнула я, отходя подальше, и продолжила. – Никуда я не поеду. Если вам будет спокойнее, мне у вас понравилось.
– Мне повезло? – изумился преподаватель. – А что тогда произойдет с теми, где тебе не понравится?
Я прошлась взглядом по дырке в потолке, по раскиданной посуде и осколкам чайника.
– Обещаю остаться навсегда. Хотите?
Я-то ожидала твердого и испуганного «нет», но Бойцов вдруг замялся, закашлялся и предпочел вообще не отвечать.
– Иди к себе, Ульян. – Осматривался он вокруг, подсчитывая причиненный ущерб. – Я сам уберусь и сделаю ужин. Ты лучше займись магией, успокойся или дневник свой полистай в поисках ответов.
Пользуясь моментом, с разрешения преподавателя, я сбежала. А за мной вприпрыжку побежал Борис.
– Так, так, так, – попеременно вспыхивали голубые огоньки в его пустых глазницах. – Кажется, я догадался, что с тобой происходит. Это ведь не страх смерти. Бабка твоя себя похоже вела лет так сто назад.
Борис явно преувеличивал. Увита не была настолько старой. Но у кошачьих жизнь по другим цифрам измеряется.
– Да? – я прижималась к стене, боясь хоть о чем-то подумать и что-то пожелать. – И что с ней было? Это лечится?
– Ну, Ульянка, – словно издеваясь, кот некрасиво почесался. – Я даже не знаю. Бабкины все однолюбки. Ты, ведьма, банально влюбилась.
Пришла моя очередь ухмыляться и подозревать фамильяра в сумасшествии.
– Ты же понимаешь, что это полный бред? – нервно захихикала я, поправляя у зеркала волосы.
Зачем я это сделала?
– Вот-вот, – муркнул котище, заметив мой машинальный жест. – Увита так и говорила. А потом бросила коммуну, устроила свадьбу в своем стиле, родила Устинью, а я стал бессмертным.
Мозги отказывались работать, и я жутко боялась сделать предположение, но в словах Бориса было зерно истины. Я волновалась, смущалась и вела себя словно идиотка исключительно в присутствии Вячеслава Алексеевича. Интересно, а он сам догадался?
А какой стиль у моей бабки? Пойдет мне платье в пол? Брр… Не о том думаю.
Тогда очевидно, почему магия взбунтовалась. Она у меня дама капризная, и проявляет себя с неожиданной стороны, когда я нахожусь в эмоциональном сбое.
– Может, тебе показалось? – взмолилась я, глядя на котика. – А как еще способом можно проверить?
– Давай вломимся к Бойцову в душ или спальню… ночью? – не заржавело за тайным вуайеристом. Он даже чуточку воодушевился. – Выясним наверняка.
Нет уж. Куратор и так обо мне невесть что думает.
– Еще есть идея, – продолжал накидывать предложения Борис, – призвать сюда Милку. Она девушка без комплексов. Заревнуешь – влюблена.
– Спасибо, конечно, – я мотнула головой,– но русалка хорошо не сыграет. Всем известно, что она неровно дышит к Дмитрию Игоревичу.
Это известно мне, известно нашему окружению, и ректор прекрасно все понимает.
– Я хотя бы идеи подаю, а ты сопля бесполезная, – сдался фамильяр, грозно фыркнув. – Признай, что влюбилась, и читай дневник. Хватит нам укрытие рушить, я с первого падения не отошел. Если ты не в курсе, то девять жизней я отгулял еще во младенчестве.
Учитывая его характер, я не удивлена.
Внизу раздавались звуки уборки и свистящего чайника. А после создания ямы в полу все было слышно куда громче. Мне хотелось как-то загладить свою вину, но латать дырку или спускаться вниз я не решилась. Пожалуй, послушаюсь совета полумертвого животного.
Я открыла книгу, отыскала место с закладкой и принялась вчитываться дальше, полностью погружаясь в повествование и выкидывая образ Вячеслава Алексеевича из своих мыслей. Мама как раз рассказывала о своей жизни среди магических существ. Как они надеялись, мечтали и намеревались сделать мир лучше. Что-то писала про составление заклинаний, зелья, но из формул я почти ничего не понимала.
Пролистнув страниц двадцать, состоящих из сплошных математических уравнений с неведомыми мне производными, я воскликнула:
– Не может этого быть!
И одновременно со мной подал голос хозяин дома.
– Ульян, все готово, можешь спускаться.
Внезапно я почувствовала, насколько голодна. Мы все утро путешествовали, познакомились с его соседкой, я еще и разрушения в его доме устроила. Но как я была рада, что оказалась не бесполезной.
– Вячеслав Алекссевич, – сбежала я с лестницы, игнорируя любопытного Бориса. – Кажется, я знаю, где спрятаны камень боли и мертвая вода.
Мужчина предусмотрительно оделся. Стоял над открытым огнем и пробовал рагу из овощей и курицы, которые сам приготовил. Выглядел так по-домашнему, по родному, что я быстро отвела взгляд и принялась вспоминать все медитативные техники.
– И где? – посерьезнел профессор, выгиная левую бровь.
– Нам нужен Змей Горыныч и Мара, – выпалила я, наблюдая, как позади него на один бок западает картина.
Фуух, хотя бы не трещины по стенам пошли, и то ладно.
Чтобы не
