спрашивал? — заинтересовался парень.
— Я знаком с одной девушкой-певичкой. Выступает в молодежных клубах, в кафе, летних павильонах. Можешь напеть ей несколько песен из другого мира? А со своим голосом она мгновенно публику постарше завоюет. Там глядишь, и станет знаменитой не только в столице, меценаты появятся.
— В каком она сословии?
— Дворянка, но у ее семьи не самые сильные позиции.
— Н-да, смелая девушка, — задумался Ярик. — Ладно я, парень. Могу в зубы сразу дать, если кто косо посмотрит. Но если увлечение перерастает в профессию, это серьезно осложняет положение ее Рода. Что скажешь, сестренка? Поможем человеку?
— Помочь-то не проблема, — Полина пожала плечами. — Как она сама отнесется к подобному подарку? И тем более, мы завтра должны уходить.
Я сразу расстроился, но не подал виду.
— Пару дней еще можно погостить, — возразил Ярик. — Надеюсь, Андрею мы не надоели.
Миша показал ему кулак, словно демонстрировал свое отношение к легкомысленности брата.
— Да я не против! — восклицаю торопливо. — Можете хоть месяц жить у меня!
— Месяц — слишком много! — рассмеялась Полина. — Не забывай о потоках времени. Там, откуда мы уходим, оно начинает бежать вперед. Месяц в твоей Яви грозится обернуться двумя годами в родном мире. Но пару дней… Миша, что думаешь?
— Отцу не понравится наше своеволие, — пробурчал брат. — Шкуру-то с меня снимет. Тебя не тронет, потому как любимая дочь. Ярик, жучара хитрый, у Сабуровых скроется.
— Я тебя защищу, — пообещала девушка, хлопая ресницами.
— Ладно, останемся. Но только на два дня!
— Отлично! — Ярик извлек из струн какую-то миниатюру. — Я весь в предвкушении передачи истинных сокровищ цивилизации одной прекрасной незнакомке… Андрей, а твоя певичка хоть красивая?
— Ты неисправим, — нарочито играя, закатила глаза Полина.
— Красивая, — я рассмеялся и ушел на кухню, откуда и позвонил Анжелике. Моя знакомая ответила тут же, как будто ждала моего звонка.
— Привет, ваша светлость, — услышал я бархатистый голос девушки. — Думала, ты уже забыл про бедную девицу, которой кое-что обещал.
— Я не забываю друзей, зря волнуешься, — я хмыкнул. Анжелика явно напрашивалась на встречу. — Для тебя есть сюрприз. Если хочешь узнать, какой, приезжай завтра после шести ко мне на Хорошевское шоссе. Адрес скину. И не забудь захватить диктофон.
— Заинтриговал, Волховский… Или все же Мамонов?
— Зови меня так, как считаешь нужным, не парься, — разрешил я.
— Нет уж. У тебя теперь есть настоящее имя, данное от рождения, его и держись, — твердо произнесла Анжелика и добавила голосу еще большей мягкости и бархатистости. — А я приеду, жди. Все, пока-пока, целую.
Только закончил разговор и послал сообщение с адресом, на экране высветилось имя господина Ломакина, которого отец приставил ко мне для присмотра и подчистки ляпов, которые я обязательно (по его мнению) совершу.
— Андрей Георгиевич, прошу прощения за беспокойство, — Евгений Сидорович, судя по всему, звонил из машины. — Не уделишь мне толику времени? Хотелось бы поговорить с тобой, поглядеть, как ты устроился. А к стыду своему даже ни разу не заглянул в гости.
— Приезжайте, конечно, — разрешил я. — Можете прямо сейчас.
— Отлично. Через десять минут буду. Я здесь неподалеку.
Лапочкин слукавил. Он уже ехал ко мне, судя по той скорости, с какой обещал появиться у меня дома, точно зная, где я нахожусь. Поэтому позвонил консьержу дяде Стефану и предупредил о визите.
Евгений Сидорович появился у моих дверей, как и обещал: через десять минут.
— Вечер добрый, Андрей Георгиевич, — сказал он, переступая порог. — Еще раз прошу прощения за беспокойство.
— Ничего страшного. Раздевайтесь. Чаю будете?
— О, не нужно. Я не задержусь надолго, — Ломакин снял кожаный плащ, аккуратно примостил шляпу на верхнюю полку и прошел в гостиную. Увидев там притихших друзей, с интересом окинул их быстрым, цепким и внимательным взглядом, потом повернулся ко мне с обворожительной улыбкой, которую только мог изобразить.
— Какие приятные молодые люди. Представишь?
— Конечно! — спохватился я. — Ребята, это Евгений Сидорович Ломакин. По настоянию отца исполняет роль опекуна и старшего дядьки, если так можно сказать. Кстати, он маг высокого ранга.
Мои гости встали и обозначили свое приветствием легкими кивками.
— Ярослав, Михаил, Полина, — я по очереди представил друзей. — Они друг другу близкие родственники.
Ломакин, совершенно не чинясь, обменялся рукопожатием с парнями, а Полине, когда она с улыбкой протянула руку, мягко обхватил ее кисть, поднес к своим губам и обозначил поцелуй.
— Я очень рад, что у Андрея Георгиевича в друзьях столь очаровательная молодая барышня! — не скрывая удовольствия, произнес Странник.
— Вы меня смущаете, Евгений Сидорович, — мило покраснела Полина, но по ее глазам было видно, что это всего лишь врожденное женское кокетство.
— Позвольте узнать, кто ваши родители? Обычно дворянские дети носят печатки с малыми гербами рода, а у вас я не вижу ничего подобного. Не хотелось бы попасть в неловкое положение.
— Обычная скромность, Евгений Сидорович, — ответил Миша. — Мы из рода Назаровых.
— Назаровых? — я заметил, как у Ломакина внезапно напряглось лицо, но всего лишь на мгновение. Да уж, маг хорошо владел собой. Глаза его застыли и с еще большим вниманием оглядели ребят. — Не тех ли Назаровых, что в Твери?
— Нет, мы из Вологды, — улыбнулась Полина. — Наш отец — барон Назаров Никита Анатольевич…
— Ох, простите! Ошибся! — рассмеялся Ломакин, прикладывая руку к сердцу, и почему-то остановил взгляд на девушке. — Мне показалось, что вы, милая Полина, очень похожи на одну мою знакомую, как раз из Твери. Простите мою бестактность, но кто ваша мама?
Я ничего не понимал. Если для ребят подобные расспросы и не вызывали удивления, то я недоумевал. С чего это отцов маг заинтересовался родословной Назаровых? И почему гости из чужой Яви не могли подобрать себе другую фамилию, а вместо этого с каким-то упорством называют себя истинными именами, не понимая, что могут попасть в какие-нибудь неприятности из-за этого и заинтересовать полицию. Потом дошло. А зачем им скрывать свои имена? Ярик в любой миг может перенестись вместе с братом и сестрой из любой точки Москвы к себе домой. Да, демонстрация подобного умения может грозить для меня серьезными последствиями, но я никогда не открою тайну Назаровых. Даже под страхом смерти. Даже Брюс не разговорит меня.
— Тамара Константиновна, если вам настолько важно знать ее имя, — не стала скрывать Полина. — Она… она из знатного рода, и я не хочу называть его, простите. Мы же из провинции, в столице редко бываем. Подобная демонстрация родовой фамилии показала бы откровенную нескромность.
Девушка мило улыбнулась, а я перевел дух. Все-таки Полина сообразила, что не следует быть настолько откровенной с незнакомым человеком. Как бы воспринял Ломакин, что ее мать —
