себя за плечи и дела. шаг назад. Хочется вернуться в свой панцирь.
- Ты даже не представляешь, как много это для меня значит, - тихий хриплый голос щекочет нервы.
- Это хорошо или плохо?
Осмелившись, поднимаю на него взгляд и утопаю в черных омутах, манящих утонуть в них.
- Иди ко мне, - шепчет Матвей и сам же сокращает между нами расстояние, чтобы в обнимку с медведем оторвать меня от пола и закинуть в иную реальность, в которую я сама несмело сделала первый шаг.
Глава 37
Пелену крепкого сна разорвал внезапно сорвавшийся истеричный звон будильника. Рефлекторно вздрогнула телом, желая вырубить его раньше, чем проснётся сын, но в то же мгновение оказалась обездвижена и зажата в тёплые тиски сильных мужских рук.
Твою мать!
Глаза распахнулись, догоняя мысли. Он всё ещё здесь! Козырский всё ещё в моей комнате и самым наглым образом сгребает меня в охапку, не позволяя даже шевельнутся.
Снова дернулась в попытке дотянутся до будильника и снова оказалась поймана и прижата спиной к обнаженному груди. Сама я, впрочем, тоже не отличалась одетостью.
- Матвей! – шипела, через плечо. – Отпусти!
- Нет, - пробормотал он сонно и зарылся носом в волосы на затылке, глубоко вдохнув.
- Сейчас Ваня проснётся, всё увидит и будет тебе такой «нет»…
Тело позади напряглось. Голова резко дернулась и подбородком воткнулась в моё плечо.
- Уже утро? – будоражаще промурлыкал, обдувая горячим дыханием истерзанную за ночь кожу плеча и шеи.
- А ты не слышишь, что будильник сейчас лопнет? – знаю, что походила на старую ворчливую бабку, но лучше так, чем тотальное смущение, в которое мне сейчас хотелось погрузиться с головой.
Матвей приподнял голову, посмотрел в сторону и потянулся рукой к прикроватной тумбочке, на которой разрывался будильник. Один ловкий удар по нему и наступила тишина.
- Предлагаю устроить выходной, - выдохнул он едва слышно и снова завалился, притянув меня к себе.
- Размечтался, - фыркнула я, как штопор проворачиваясь в его руках, чтобы оказаться лицом к лицу. – Сегодня понедельник - садик, работа и прочие атрибуты тяжелого дня.
- Может, останемся здесь и займёмся активной половой жизнью?
- Козырский! – выдохнула возмущенно, но оказалась лишь уткнута носом в трясущуюся от сдержанного смеха грудь.
- Вообще-то, я имел в виду сон на полу. А ты о чём подумала?
- Шутник, блин, - потянулась довольной кошкой и обняла его за шею.
Мягкий поцелуй коснулся моих губ. Костёр, всё ещё щекочущий языками пламени внизу живота, разгорелся с новой силой и, судя по всему, это не осталось без внимания лежащего рядом со мной Матвея.
Широкие ладони приступили к исследованию уже исследованных за ночь участков моего тела, что в его руках было подобно горячему воску. В одно мгновение я оказалась опрокинута на спину и прижата к вороху разноцветных пледов, на которых мы провели сегодняшнюю ночь.
- Ещё пять минуточек, - шепнул Матвей, спускаясь поцелуями к шее.
- Ох! – выдохнула я блаженно, когда глаза закрылись сами собой.
- Пятнадцать минуточек, - уточнил тут же Матвей, чем вызвал улыбку.
Где-то в пределах квартиры послышался шорох, а затем неспешные шаги.
- Чёрт! – встрепенулась я, отталкивая Козырского. – Быстро в шкаф!
- В смысле? – встав на колени у моих ног, обалдело уставился на меня.
- Ваня проснулся! – шипела я, заворачиваясь в один из пледов. – В шкаф! Быстро!
Швырнула в его лицо плед, распахнула шкаф, в котором висели мои платья, и фактически запихала в него всё ещё не до конца проснувшегося Козырского.
- Серьёзно?! – выпучил он глаза, плохо сдерживая откровенное веселье.
- Сиди молча. Приду – освобожу, - пригрозила ему пальцем, закрыла шкаф и прочесала руками волосы, смахивая их за плечи. Пошарила взглядом по полу в поисках халата и, обнаружив его, торопливо скинула к ногам плед.
- Я всё вижу, - ехидничал голос из шкафа.
- Заткнись, - шепнула, не оборачиваясь и быстро накинула халат.
Дверь в комнате сына открылась, что сигналом для того, чтобы я тоже как можно скорее выскочила из своей комнаты, иначе Ваня может увидеть абсолютный бардак и хаос в ней, чего раньше никогда не бывало.
- Доброе утро, Ваня! – излишне жизнерадостно поприветствовала сына, выйдя из комнаты.
Он даже вздрогнул, очевидно, не ожидав от меня столь громкого и резкого приветствия.
- Доброе утро, мама, – чуть нахмурился он и проследил за тем, как я подняла с пола вещь, быстро её скомкав, чтобы никто не успел понять, что это и кому принадлежит.
Взгляд метнулся к входной двери, где у порога стоял кроссовки Матвея.
В голове красным цветом загорелся сигнал тревоги.
Чёрт! Чёрт! Чёрт!
- Ваня, - заставила сына смотреть только на меня и загородила собой обзор в прихожую. – Я тут подумала…
Что я подумала, боже?! Что?!
- А давай, ты вырежешь из картона две цветных карточки и напишешь на них своё имя. Ты же умеешь…
- Зачем? – непонимающе нахмурился сын, удерживая в опущенной вдоль туловища руке Лосиныча.
- Эм… Чтобы… Чтобы птички знали, кто построил им кормушки.
Какой же бред!
- Точно! – округлились глаза сына. – А фломастерами можно подписать?
- Нужно, Ванюш! – поддержала его идею, возможно, излишне театрально и громко. – А я пока… завтрак нам приготовлю.
- Хорошо, - отозвался сыночек, возвращаясь в детскую комнату.
Едва за ним закрылась дверь, я метнулась обратно в свою комнату, где распахнула шкаф и застыла на месте, подавившись словами.
- Я чертовски хорош, - кокетничал Матвей, обмотав бедра пледом, а шею моим галстуком.
Аполлон, блин! Позирует мне тут еще, будто я картину с него писать собралась.
- Быстро к двери! – схватила его за запястье и потянула на себя. – Пока Ваня занят…
- Ты меня гонишь? И это после всего, что между нами было? – притворно хныкал он, находясь в максимально игривом настроении.
- Ты ещё скажи, что беременный от меня, - ворчала я, подбирая его трусы и шорты. Всучила ему в руки подтолкнула в сторону выхода из комнаты. – Сейчас очень быстро покидаешь квартиру. Кроссовки у входа, телефон на комоде. Через час жду тебя девственно чистым у порога своей квартиры.
- Девственно, говоришь? – подцепил он прядь моих волос и пропустил между пальцами.
- Иди, говорю, - прикусила нижнюю губу, чтобы не
