class="p1">В первые дни я чуть не сдался. Боль в теле и голове была настолько адской, что невозможно было и подумать о том, чтобы правильно дышать. В то время я ещё не сумел расплести водное заклинание. В ночь, когда я чуть было не сдался, комната наполнилась конденсированной водой по щиколотку. Отцу, маме и Альберто стоило неимоверных усилий скрыть это от слуг.
Тогда же я понял, что если всё вскроется, маму ждёт казнь. Имперские законы были суровы. Именно моя сила воли была способна её уберечь. Поэтому в течение следующей недели я смог расплести заклинание.
Закрыться же от Источника не мог до сих пор. Поэтому полгода мы с ним вели ожесточённую битву за мой разум.
Родители первое время постоянно ругались из-за меня. Отец не переставал сокрушаться тому, что мама нарушила его запрет и начала обучать меня мане. Помню, как сильно удивился, когда узнал, что он был в курсе её способностей.
В один из тех дней они так раскричались, что отец не выдержал и отвесил ей оплеуху. Меня заволокло таким жгучим желанием вскочить на ноги и броситься на него с кулаками, что мана чуть не перехватила контроль. Ещё несколько часов ушло на то, чтобы восстановить дыхание и вернуться к изначальным позициям в нашей бесконечной борьбе.
Но со временем родители снова нашли общий язык. Отец стал чаще навещать меня вместе с мамой, хотя до этого почти не делал этого. Время от времени они всё же спорили, но делали это тихо и неразборчиво. Хотя всё же казалось, что стена между ними рухнула.
Мама вдруг продолжила говорить, прерывая мои размышления:
— Лестер, очень надеюсь, что ты меня сейчас слышишь, — начала она мягко. — Запомни, что я скажу. В будущем тебя ждут великие испытания. Мы с твоим отцом сейчас стараемся сделать всё, чтобы они обошли тебя стороной, — её голос дрогнул. — Но что бы ни случилось, ни в коем случае не прекращай занятия с маной.
Боль в голове полыхнула ироничной вспышкой после её слов. Я же старался дышать так, чтобы сдерживать ману, но при этом слышать маму.
Почему она говорит так, будто я буду изучать ману в одиночку?
Её голос тем временем сорвался на высокую ноту, будто она едва сдерживала плач.
— Главное, помни, что мы с папой тебя очень любим. Особенно папа, хоть и не всегда это проявляет. Он сделал верный выбор, и сделал его ради тебя. Чтобы уберечь. Пожалуйста, не суди его строго.
«Какой выбор? Уберечь от чего?», — мысленно взмолился я.
Мама закашлялась, как бывало с ней часто в последний год. Болезнь, к сожалению, так и не отступила от неё.
— Лия… — раздался твёрдый голос отца со стороны двери. — Прости, не собирался тебя торопить. Лишь хотел проверить, как вы тут.
— Всё в порядке, милый, — всхлипывая, проворковала мама. — Мы уже заканчиваем. Я скоро буду.
— Хорошо.
Мне показалось, или голос отца тоже дрогнул?
Тёплые губы коснулись моей щеки. Не знаю почему, но у меня в глазах стало немного влажно.
— Стань сильнее, — прошептала мама мне на ухо. — Я очень надеюсь, что всё обойдётся, но будет лучше, если ты будешь готов к грядущему.
Горячая слеза капнула на место недавнего поцелуя. Я не понимал, что происходит. Но влага струилась и по моему лицу.
Мне очень хотелось повернуться. Посмотреть на маму. Спросить, почему она так говорит. Но я продолжал лежать в скрюченной позе, большей частью лица уткнувшись в подушку. Мягкая ткань заботливо скрывала мои слёзы. Мана издевательски вспыхивала болью в голове.
— Я тебя очень люблю, лисёнок, — всхлипнула мама напоследок. — Я всегда буду рядом с тобой.
Дверь за ней закрылась с мягким стуком.
Снова она открылась лишь спустя с десяток часов. Слуги к этому моменту перевернули меня на другой бок, и теперь я смотрел сквозь окно на серое утреннее небо.
Сердце поначалу радостно застучало. Я даже неожиданно смог отогнать ману подальше, ослабив боль.
Но по звуку шагов по ковру я узнал Альберто. Мама, наверное, прибьёт его за то, что опять ступил на него в обуви.
— Мастер Лестер, — позвал он тихо. — Не знаю, слышите вы меня сейчас или нет…
Он замялся на несколько секунд.
— У-у меня плохие новости, — его голос, как и голос мамы до этого, начал дрожать. — Ваша мать… леди Лия…
У меня внутри всё оборвалось. Пока дворецкий, судя по звукам, расправлял платок и стирал слёзы, я лежал, затаив дыхание. Лишь бы он этого не сказал. Это не может быть правдой. Даже несмотря на её слова, сказанные перед уходом. Нет-нет, дело наверняка в другом. Ведь так?
— Ох, Вседержец, — продолжал рыдать дворецкий. — Почему же в такое время?
Говори же Альберто. Пожалуйста.
— Мне очень жаль, — всхлипывая сказал тот. — Простите, что принёс вам такую страшную весть… Но ваша мама скончалась прошлой ночью.
Если бы я мог орать, я бы заорал. Если бы я мог что-то разбить, я бы непременно разбил. Но сейчас у меня была лишь одна мишень для моего гнева и боли.
Я направил их на ненавистный свет. На Источник маны, что истязал меня долгие месяцы. Если бы он меня тогда не сломил, если бы я не лежал всё это время овощем, мама бы не умерла. Всё точно было бы иначе!
В этот раз я не пытался успокоиться. Не пытался выжить. О нет, я рвал и метал. Со всей своей ненавистью и злостью я обрушился на врага, выдворяя его из своей головы. Закрывая проход между разумом и Источником маны.
Я изливал на него всю свою боль. Всё то, что он причинил мне и маме. Всё то, что я не смог предотвратить.
Мощный поток света в голове сократился до жалкого лучика. Последним, неимоверным усилием, я затолкал его туда, откуда он пришёл.
Боль в голове растаяла. В ней осталась лишь столь желанная пустота. Но я не мог насладиться ей, так как грудь раздирало от совсем другой боли, куда более страшной.
Впервые за долгое время я дёрнул пальцем. Боль в теле, равно как и его скованность, постепенно спадали. Но это заботило меня в последнюю очередь.
— Где она? — прохрипел я».
Наше время
Вампир рванул в нашу сторону. Его движения хоть и казались неуклюжими, но были невероятно стремительными. Длинные руки на бегу мотались из стороны в сторону. А с длинных клыков брызгали капли слюны.
Время вокруг нас словно замедлилось. Вид ужасного монстра из древних легенд, несущегося прямо на тебя, вызывал лишь одно желание —
