Книга Чуж чуженин - Ксения Скворцова

Расплетись, коса русая,

Расплетись по единому волосу,

Схороню я волю великую,

Я во тёмные глубокие погребы.

Тут подумаю умом своим, разумом,

Тут-то ей не место, не местечко,

Забусеет отволье великое!

Одновременно за занавесью другая боярыня перебирала гребнем кудри Ратмира. Когда с расчёсыванием было покончено и волосы княжны буйными волнами рассыпались по её спине, служанки надели на Мстишино чело жемчужную поднизь и зелёный венок, сплетённый из барвинка и рябиновых кистей. Головы жениха и невесты сблизили через полог, и старшая боярыня-сваха приставила к ним зеркало, позволяя впервые посмотреть друг на друга.

Мстислава вздрогнула, увидев в отражении сначала своё бледное, испуганное лицо. Она ещё никогда не была так красива, и, переведя взор на Ратмира, Мстиша получила тому подтверждение. Он смотрел на невесту с неприкрытым обожанием, а глаза его искрились. Они улыбнулись друг другу, и боярыня тут же убрала зеркало и снова накрыла Мстиславу.

Хорт стал резать сыры и перепечу и передавать их младшему дружке. Пока тот разносил лакомства, сваха осыпала гостей из мисы, а те с шутками и хохотом ловили среди зерна серебро и мех. Едва пригубили чарки, как настала пора отправляться в Святую Рощу, где князь должен был соединить молодых перед богами.

Мстишу усадили в повозку, Ратмир со своими людьми поехал верхами. К Зимнему Дубу дозволялось подойти только жениху с невестой и сопровождавшим их Хорту и Векше. Женщины, остававшиеся ждать у границы леса, помогли княжне сойти и, сняв покрывало, вручили её руку Ратмиру. Должно быть, Мстислава успела замёрзнуть, потому что пальцы жениха показались ей обжигающе горячими. Ратмир чуть заметно улыбнулся и повёл невесту к заветному дубу. Позади, неся рушник и каравай, следовали Хорт с Векшей.

Тропа, змеившаяся по ковру багровых, припорошённых первым снегом листьев, чуть забирала в гору, и совсем скоро Мстише стало жарко под спудом накинутых заботливой рукой свахи мехов. Всю дорогу от детинца поезжане горланили весёлые, разнузданные песни, не возбранявшиеся лишь на свадьбах, и наступившее безмолвие казалось ещё более торжественным. Роща, вход в которую являлся уделом избранных, была величественнее и богаче княжеской гридницы. Они вступали в чертог богов, и шероховатые стволы, уходившие далеко ввысь, были его могучими столпами, огромные, обросшие бархатным мхом валуны — стражниками, а низкое, серое небо — шёлковой подволокой.

В тишине слышался лишь шорох замёрзших листьев под ногами и тонкий перестук жемчужин в Мстишином очелье. Ратмир шёл уверенно, словно был здесь не первый раз.

Тропинка завернула и теперь бежала прямиком к подножию великанского дерева. Жёсткие, ржавые листья дуба вызывающе рдели посреди скорбной голой рощи, и Мстислава не сразу заметила человека, стоящего под ним.

Князь Любомир, облачённый в алое корзно, меха и золото, ждал их возле каменной плиты, где стояли кувшин и чаша. Хорт вышел вперёд и, низко поклонившись, водрузил каравай рядом. Не поднимая головы, он отступил обратно за спины молодых. Векша подала князю рушник.

Любомир неторопливо набрал в кувшин воды из источника, тихо журчавшего у корней дуба, и наполнил чашу.

— Дети мои, — начал он, — вы пришли в святилище богов, чтобы связать свои жизни. Чтобы соединиться подобно тому, как соединены Небесный Отец и Великая Мать, небо и земля, день и ночь, солнце и луна. Готовы ли вы принести свои клятвы здесь, в заповедном месте, перед Священным Дубом?

Он выжидающе посмотрел на Мстишу и Ратмира, и те ответили:

— Да.

Любомир кивнул и продолжил:

— Мстислава, дочь Всеслава, хочешь ли ты этого мужа?

Мстиша перевела взор с князя на его сына. Ратмир смотрел спокойно, точно был готов принять её любой ответ.

— Хочу, — твёрдо ответила девушка.

Любомир удовлетворённо кивнул и повернулся к княжичу.

— Ратмир, сын Любомира, хочешь ли ты эту деву?

— Хочу, — не раздумывая, согласился тот.

— Клянётесь ли вы разделить друг с другом любую судьбу, добрую и худую? — Дождавшись их одновременного «да», князь снова кивнул. — Клянётесь ли идти рука об руку через невзгоды и радости? — Мстислава и Ратмир снова ответили согласием. — Клянётесь ли оставаться верными друг другу в болезни и здравии?

Получив последнее «да», князь закрыл глаза.

— Да будет так. Подайте ваши руки.

Мстиша и Ратмир подчинились. Любомир достал из ножен короткий клинок. Мстислава вздрогнула, когда холодная сталь коснулась внутренней стороны её запястья. Не успела она испугаться, как на молочно-белой коже проступила россыпь багряных бисеринок. Через миг на руке княжича тоже заалела тонкая полоса. Князь подставил чашу, дождавшись, пока туда упадут несколько капель. Затем, держа руки молодых над караваем, Любомир связал их белым рушником так, чтобы кровь смешалась.

Удовлетворившись, князь поднял чашу над головой.

— Беру в видоки небо и землю, воду и железо, самих Небесного Отца и Великую Матерь и двух смертных и нарекаю вас мужем и женой. Возьми же, княжич, свою наречённую и трижды обведи посолонь вкруг Священного Дуба, чтобы ваши клятвы стали так же крепки и нерушимы, как его корни.

Ратмир обхватил пальцы Мстиши и коротко сжал их, чтобы подбодрить оцепеневшую девушку, прежде чем повиноваться князю и пуститься вокруг исполинского дерева. Когда они окончили все три круга, Любомир дал им отпить из чаши, в которой была растворена их кровь. Вопреки страху Мстиславы, её вкуса вовсе не чувствовалось. Вода оказалась студёной и сладковатой и приятно освежила пересохшее от волнения горло.

Любомир развязал руки молодых и, бережно сложив рушник, окроплённый алым, убрал его за пазуху.

— Берегите друг друга, дети мои, — пожелал князь, ласково улыбаясь и наконец звуча как отец, а не как жрец. — А теперь ступайте домой. Время чинить кашу. Пусть гости возрадуются — нынче мой род стал богаче и сильнее!

Мстислава и Ратмир поклонились до земли и поспешили обратно. Несмотря на величественную красоту рощи и близость Ратмира, Мстише делалось всё более неуютно. Обряд был завершён, и казалось, само место всем своим существом выпроваживало людей, чьё пребывание становилось нежеланным.

Поезжане встретили молодых радостными восклицаниями. Обратно Мстиша с Ратмиром ехали вместе, и чем дальше тройка уносила их от Священной Рощи, тем веселее и легче было на душе. Возница по обычаю трижды сворачивал с дороги и петлял путь, прежде чем с песнями и залихватским гиканьем поезд, наконец, не въехал на княжеское подворье. Молодых уже ждала Радонега, одетая в вывернутую мехом наружу шубу и державшая в руках круглый хлеб.

Ратмир подхватил Мстишу за пояс и поставил