демонов.
Или это стоны совести, сожаления о неправильно прожитой жизни? Или непонятно как долетевшее до него эхо того, последнего ужаса… разрыва пространства… и остановки времени?
В «американском» рассказе «История с самолетом» речь идет, как и во многих других моих текстах, о Лимбе. О том, как человек, не осознавая это, попадает в Лимб. Туда, где уже нет жизни, но еще нет смерти и забвения.
У Амброза Бирса есть рассказ, в котором герой – приговоренный к смерти и повешенный на мосту южанин – совершает путешествие по Лимбу. Ему кажется, что он сорвался с петли и выплыл, спасся. И он идет домой. По безлюдному волшебному лесу. Несколько секунд, прошедших между его повешеньем и его смертью, растягиваются в часы. И вот… он уже видит свою любимую жену… бросается к ней, хочет прижать ее к груди. Но смерть вырывает его из фантомического мира.
Мой герой тоже против воли попадает в серединный, потусторонний мир… надо заметить, похожий на реальный мир и густо населенный… Его последнее путешествие длится несколько дольше, чем у Бирса. Смерть долго не отпускает его, а играет с ним, является ему в различных обличьях… загадывает ему шарады.
«Красная папка» – это окончание цикла, который начался рассказом «Ужас на заброшенной фабрике» и продолжился рассказами «Глюк», «Ящерица», «Белесая мгла» и «Согнувшийся человек». Опубликованными ранее. Некоторые тайны тут раскрываются – другие, наоборот окутываются непроницаемым туманом…
Этот цикл – попытка разговора об очень сложных вещах – веселым, легким и ироничным языком развлекательной литературы. Мистическое пространство с его обитателями тут – только необходимое расширение, дополнение нашего обычного, скудного на чудеса мира. В его недрах разрешается то, что иначе, в реале, не может разрешиться.
Рассказ «Пантера в кресле» посвящен странностям, которые начинают происходить со стареющим героем и одной неудавшейся краже.
Пару лет назад дочь кузины моей жены от первого брака подарила нам плюшевую игрушку… северного оленя. Азиатский дизайнер этого монструозного творения, видимо, не знал, как выглядят настоящие северные олени, и не удосужился посмотреть в интернете. Поэтому Боб, как я окрестил оленя, получился похожим скорее на смесь совы и футляра для смартфона, чем на четвероногое животное, впряженное в сани Санта Клауса, развозящего подарки для детворы. Тело у Боба маленькое, зато голова – непропорционально большая и уродливая. Украшают ее плюшевые рога, похожие на кружевное печенье и огромные совиные оранжевые глаза. Очень выразительные и почти живые.
Не знаю, почему, но я сразу почувствовал, что плюшевый Боб, несмотря на его уродливость и незначительность – наш друг и спаситель, и сыграет в будущем какую-то важную роль в моей жизни и в жизни моей жены, по национальности пуэрториканки. Не даром пуэрториканцы очень уважают северных оленей.
Примерно в то же время в нашем районе участились семейные драмы и взломы квартир.
В богатых районах Берлина – в Митте, Далеме и Ванзее дома и квартиры грабят постоянно и часто. Потому что там есть, чем поживиться. У многих богачей дома – сейфы, набитые наличными, которые грабители научились выдирать из бетонных стен, фамильные драгоценности, дорогие шмотки, которые легко загнать, электроника, персидские ковры, антиквариат. Там «работают» хорошо организованные банды из Румынии, Болгарии, Чехии и других стран. А семейные драмы часто происходят из-за трудностей в разделе имущества.
К нам, в бедный, еще в гэдээровские времена построенный Марцан профессионалы заглядывали раньше редко – потому что взять у тутошнего населения нечего. И драм никаких не бывает. К тому же можно нарваться на яростное сопротивление. Но со временем ситуация изменилась. К худшему.
Главный герой рассказа «Синие пятна» – Паша – мечтает о том, что убьет отца Александра Меня. Потому что его жена, Липа, влюбилась в Меня и возмечтала родить от него Спасителя мира, самого Христа. В результате… Паша Меня не убил, его убили другие, гораздо более страшные, чем он, люди, Липа не стала Богородицей, а мир так никто и не спас.
Когда писал «Синие пятна» – изо всех сил старался вспомнить Меня в Сретенской церкви в Малой Деревне. Потому что я там был, мед пиво пил. Году в восемьдесят восьмом.
Так и не смог вспомнить. Как отрезало. Даже интерьер этой церкви позабыл. Зато вспомнил то, что не хотел вспоминать. Одну дикую историю. О камере Зенит, первом оргазме, побоях и умершем во время полового акта любовнике. История эта стала основой для следующего рассказа – «Русское порно».
Главные его герои – Ритка, тоже влюбленная в Меня, мать троих детей, измученная советским бытом дама без передних зубов, ее муж Цыпа, человек невероятного невезения и Валидол, фотограф.
Вы уж извините, господа, речь в этом щемящем рассказе идет об очень неприличных вещах. О том, о чем мужчина чаще всего думает, но меньше всего говорит в «приличном обществе», а если и говорит, то врет безбожно.
Удаление моих рассказов модераторами – пробудило во мне желание отомстить за унижение.
Кому отомстить?
Модераторам? Нет, конечно. Эти люди мне безразличны.
Неправде? И всем ее носителям, тем, кто пытается лицемерными ограничительными мерами представить мир не таким, каким он является на самом деле?
А как отомстить неправде? Проще простого – написать правду.
Правду о сегодняшней России я не знаю, хотя и догадываюсь о ней. Но жизнь в СССР я не забыл. Поэтому решил – назло всем ханжам и лицемерам – написать документальный рассказ исключительно про половые сношения взрослых мужчин с мальчиками. Нарушить табу и подоить священную корову. Погулять по дорожке, проторенной еще Марциалом и Петронием.
Об этом – печальный рассказ «В подвале».
Рассказ «Дома» – о возвращении героя. В город, в котором он когда-то жил. В реальный, или в им самим придуманный город – неясно.
Путешествуя по дальним странам, я потерял счет дням и годам.
Когда почувствовал, что скоро потеряю и свое место в пространстве, испугался и поехал домой. Решил провести остаток жизни в своей старой квартире на четвертом этаже пятиэтажного дома, облицованного голубоватым камнем.
Квартиру эту я оставил пустой. Продал перед отъездом и мебель, и живопись, и коллекцию мейсенского фарфора, и книги.
Не думал тогда о возвращении, о старости. Я был еще сравнительно молодым человеком, и меня неодолимо тянули к себе – загадочный город в горах Мачу-Пикчу, таинственные резные ступы Боробудура, гигантские улыбающиеся лица погруженного в нирвану Будды, плетенные мощными корнями, в Ангкоре и солнечные и лунные пирамиды города богов Теотиукана. Еще больше будд и ступ тянули к себе пахнущие гвоздикой нежные женщины с Молуккских островов и темпераментные латиноамериканки.
Хотел было и
