Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
— Ну и что?
— А по Петру Шумову ничего нет. Чисто.
— Надо думать! Там тормоза были испорчены.
— Зато альфонса, дело которого я расследую, опять-таки застрелили. Что ж это за маньяк? А говорят, будто и жертвы должны быть похожи, и способ, которым их убивают.
— Они и похожи. Мельник, у меня к тебе просьба: присматривайте за Юлией Шумовой на всякий случай. Если он приедет, то к ней.
— Ловушку устроил? Ну, мастер! Мы дело-то пока приостановили. Раз это серийное убийство. Раскрутим на всю катушку, когда поймаем. Сколько за ним числится? Минимум, четыре. А там, кто знает? Дима, а ты к нам не надумал? Я тут про тебя легенды рассказываю. Помоги мне, Дима, а я помогу тебе.
— Сочтемся, — усмехнулся Глазов.
А про себя подумал: все равно надо их опередить. Мельников с компанией — только страховка.
В голове мелькнула мысль, что можно было бы дать Мельникову номер абонентского ящика, из которого вынимает письма неизвестный сообщник. Поймать того за руку, тряхануть, как следует. Но нельзя. Это на крайний случай. Никольский и так приедет, а сообщника можно потрясти и потом, если понадобятся доказательства. Вычислить его для милиции не проблема.
Он сообразил, что пауза затянулась, и вкрадчиво сказал:
— Аркаша?
— Да?
— Ты даже не представляешь, как много для меня сделал. Если бы не ты… — и Глазов представил, что было бы, если должность получил бы не Мельников, а он. Не было бы дела Шевалье, не было бы Юлии, не было бы ничего. Может, оно и к лучшему, что так получилось? — Все, Мельник, пока! Если понадоблюсь — я у Юлии Шумовой. И если тебе интересно, у моей жены имеется в качестве приданого жилплощадь. Может, это вас помирит.
Он положил телефонную трубку и поднялся с дивана. Надо переодеться и собрать вещи. Ночевать под одной крышей со Светланой ему не хотелось. Услышав скрип дверцы шкафа, жена вошла в комнату, высоким голосом сказала:
— Уходишь? Вещи собираешь? Я не дам тебе развода!
— Для этого надо было ребенка родить, — невозмутимо ответил Глазов. — А так, .. Куда ты денешься?
— А, может, я беременна?
— И кто отец?
— Да как ты смеешь!
— Нет, милая. Не получится. Я человек порядочный, но в этом вопросе буду принципиален до конца: потребую тест на установление отцовства. Я всегда предохранялся. По твоей же просьбе, — не удержался и съехидничал он.
— И ты посмеешь?!
— Дорогая, ты себе даже не представляешь, как могут меняться люди! Несколько лет жизни с тобой сделали из меня человека. Поздравляю.
— Что ж, а тыне представляешь, какие тебя ждут сюрпризы! Это я о твоей золотой вдовушке. Что, нашел свой идеал? Дурак ты, Глазов. Я-то б…. по твоим же словам, а она похуже будет. У меня вся жизнь впереди, а у нее… Так ей и надо! — торжествующе завершила свою речь Светлана.
— Это тебе Мельников сказал? — настороженно спросил Дмитрий. Все, что касалось Юлии, его задевало.
— А хотя бы! Ты слеп, как все влюбленные! И глуп. Не буду тебя разочаровывать. Подожду, покаты обратно приползешь. Чао, дорогой! Если подашь на развод, я буду категорически против, и нам дадут время на обдумывание. Месяца три. А через три месяца, надеюсь, у тебя уже не будет никакой любовницы. И денег ее не будет! И жить тебе будет негде. Тогда мы взаимно друг друга простим. И начнем новую жизнь. Я всегда готова помочь тебе зализать раны. Помни об этом.
И Светлана вновь исчезла на кухне. Глазов бросил на пол сумку с вещами и сел обратно на диван. Он всегда подозревал, что с Юлей что-то не в порядке. Все догадываются или знают наверняка, кроме него. У Мельникова напрямую спросить? Умный Глазов пойдет кланяться тупому Аркаше. Нет, дудки! Надо все выяснить у нее. Только у нее, и никак иначе. Они должны друг другу доверять.
Глазов вновь поднялся и подхватил сумку. Запихнул в нее еще пару свитеров и вышел в прихожую. Там стоял почти такой же баул, только наполовину пустой. Светлана свои вещи уже перекладывала обратно, по шкафам. Дмитрию стало смешно. Комедия, честное слово! Сначала жена отправляется в путешествие к другим берегам, теперь он пытается сбежать. А что такое тогда их квартира? Якорь, который лежит на дне. Нет, кончено! Отдать швартовые, поднять паруса!
И Глазов вышел из дома, не забыв, впрочем, положить ключ от квартиры к себе в карман. Кто его знает?
Встретили его без особого энтузиазма. Но, впрочем, и без возражений.
— Я развелся, — буркнул он, бросив сумку на пол, в террасе. — Ничего, если поживу у тебя?
— Ничего, — спокойно ответила она.
Серые глаза заволокло таким густым туманом, что он не смог пробиться к истине. Рада, не рада? И вопрос, который вертелся на языке, он так и не задал. Милая, что же ты натворила? Альфа крутилась у крыльца, виляя хвостом, и принюхиваясь к запахам, доносящимся из кухни.
Глазов получил на ужин тарелку картофельного пюре и сочные отбивные. Противная собака лаяла, требуя свою долю. Юлия пила апельсиновый сок, поглядывая на него с нежностью. Потом спросила:
— Ты надолго?
— Пока не прогонишь.
— Ты сам уйдешь.
Все-таки, есть она. Тайна. Спросить? Он замялся.
— В чем дело? — спросила Юлия настороженно.
— Все равно я тебя люблю, — сказал он неожиданно.
— Пойдем-ка спать, — сказала она, поднимаясь из-за стола. Подошла и нежно обняла его шею. Глазов замер. Она нагнулась, горячие губы коснулись его макушки. Выяснять правду ему расхотелось. Да и кому она нужна, эта правда? Счастье в том, чтобы жить в мире, который придумал сам. И никого в него не пускать. Тем более с правдой.
Эта ночь запомнилась ему на всю жизнь. Она была нежна, он полностью отдался страсти. А раньше стеснялся. Казалось, что женщины фальшивят. Притворяются. Чтобы в подходящий момент поймать тебя на слове. Что-нибудь выпросить. Или заставить что-нибудь сделать. Ему казалось, что секс — это торги. Получил — расплатись. Бывшая жена счета выставляла огромные.
Сейчас он верил: считаться не придется. Ей хорошо: В уголках глубоких серых глаз — две маленькие слезинки. Это от нежности. Он касался ее лица легкими поцелуями, с языка слетали нежные слова. Называл ее то Светлячком, то Серо-глазкой. Пытался придумать что-нибудь особенное, только для нее, и ни для кого больше. Когда она вскрикнула, испугался.
— Больно? Прости, милая, прости, — и тут же принялся целовать ее жаркие губы.
Он уснул первым, отвернувшись к стене. И даже не понял, что, прижавшись к его теплой спине, она тихонько плачет…
…А потом… Потом полетели дни. Неделя, другая, месяц… Ничего не происходило, он потихоньку начинал отчаиваться.
Он маялся бездельем и тем образом жизни, который вынужденно вел. Вставал поздно, ел много, дел в маленьком хозяйстве практически не было, и большую часть дня приходилось слоняться по саду или лежать в шезлонге, подставляя тело солнечным лучам. Несколько раз он порывался уехать в город, на поиски работы. Юлия его отговаривала:
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
