скалу залезал? — притворился я совсем несведущим, когда Моха, спустившись назад, убрал в мешок масляный фонарь.
— Так сигнал подавал, — присел рядом со мной на подстилку охотник. — Погода позволяет забрать нас. В сроки своей очереди тоже укладываемся. Пахома ребята раньше следующего дня не появятся. Завтра нас заберут, другим днём уже их.
— А… По очереди всё, — понимающе протянул я. — Думал, кто просигналил, к тому и плывут.
— Не вникал, значит, — кивнул Фатой. — Да, у каждой ватаги, ушедшей на большую землю в поход, есть свой день, когда именно их забирают обратно. Чаще, даже два дня или три. Это, смотря сколько ватаг собралось, и какая идёт часть сезона. Сейчас мало здесь наших. После хортов охота паршивая. Народ в основном к зиме ближе на Фате свои горы шерстит. У нас остров большой — на всех дичи хватает.
— А если в ваш день, другой кто просигналит? — продолжил любопытствовать я. — Бывают же задержки. И, наоборот, вдруг кому назад раньше надо.
— Будут ждать, — пожал Моха плечами. — У каждого свой сигнал. На том берегу видят же, кто зовёт. Если не в свой черёд, к тем плывут вторым делом. Если только, то не особый, тревожный. На такой сигнал всегда сразу, без очереди. Хуже, когда штормит долго. Тогда на берегу народ скапливается. Пока всех заберёшь, развезёшь… С разных мест все выходят же.
И только теперь я всё понял. Фатои не просто так светом мигают — помигать лишь бы. Свой особый рисунок у каждого. То-то посмеялись, небось, когда мы с Оргарами на берегу дурью маялись. Это, как верещание ляльки малой — говорить не умеет, а песни поёт. Понятно, отчего к нам никто не приплыл. Тут знать надо.
Вторая тайна — то есть оно только для меня было тайной, а так никто фокуса не скрывает — открылась мне следующим днём, когда за час до полудня за нами прибыл корабль. На здоровенные паромы, какие возят народ с Муна на материк, как и на их близнецов, плавающих между большой землёй и империей, эта длинная лодка при парусах и двух рядах вёсел, не походила совсем. На огромные корабли порожников и подавно. Небольшая, но невероятно быстрая, она мчалась к нам, как на крыльях. Вот только показалась вдали и уже входит в бухту.
И как только не боятся фатои десятки вёрст плыть по морю на этой скорлупке? Её же морской зверь враз потопит. Но вскоре выяснилось, что фокус тут в страхе и есть. Стоило кораблю приблизиться к скальному выступу, на котором мы уже собрались всей ватагой, как я ощутил беспокойство, очень быстро переросшее чуть ли не в ужас. Захотелось, немедля, всё бросить и бежать прочь со всех ног. Только спокойствие стоящих рядом фатоев и не дало мне этого сделать. Я еле сдержался, но внезапно нахлынувшие постыдные чувства, видно, явственно проступили у меня на лице.
— Неплохо держишься, княже, — улыбнулся мне Моха. — Тут привычка нужна. Даже пятым разом плывущие не всегда на борт своими ногами заходят. Слышал давеча кто-то всей семьёй к нам на Фат перебраться решил. Говорят, детвору пришлось волоком связанными тащить. Наш пугач, что по зверю морскому бьёт даром, что по нам одинаково. А что делать? Тут только терпеть.
И две новости разом. Мои точно на Фате — то про них сейчас речь. Больше некому. Радость даже на миг заглушила сжимающий кишки страх. Добрались! Смогли! Скоро увижу роднулек! Дожить бы только до того "скоро". Хоть умом понимаю, что бояться здесь нечего, и всё дело лишь в даре фатоя, что таким способом защищает корабль, а поделать с собой ничего не могу. Даже выпустил беса зачем-то. Страх как был, так и есть, кто бы телом не правил. Изгнал Ло обратно. Мужик я или трусишка безвольный?
Зайдя по длиннющей доске на корабль, сразу понял, кто здесь служит пугалом. Худой невысокий мужик неспроста сидит в прибитом к палубе кресле по самой серёдке. И вокруг никого — стороной все обходят. Возле дядьки ужас особенно крепко прихватывает. Моха сразу же повёл меня к носу лодки, подальше от одарённого. Там заботливо привязал к ржавым скобам верёвкой и велел сидеть смирно.
Как фатои вообще соглашаются на материк плавать? Ведь мука страшенная. Мне те два или три часа плавания показались едва ли не вечностью. Бедные наши сиротки… А сами ватажники держатся стойко. На вёсла уселись — гребут со всей мочи. Хотя, и понятно — тут хочешь, не хочешь, а будешь грести со всей силы, чтобы оно побыстрее закончилось.
И только на берегу я смог вновь мыслить трезво. Ничего себе! Так это, получается, весь Фат зависит от одного одарённого с очень редкой способностью. Понятно, они не торгуют с империей — редкая мена не в счёт — охотиться предпочитают на собственном острове, обозы переправлять им не надо. Но всё же… Умрёт этот дядька и что будут делать? Строить мощный огромный паром, вроде нашего, Мунского? Хотя, тут поболе потребен — плыть дальше. Справятся без имперских мастеров с таким делом? Не выдержал — спросил Моху. Не напрямую, конечно. Намёком. Но тот меня понял.
— Так Коваль у нас не единственный пугач, — удивил меня старшина. — Ещё Ляк есть с Миставом. Дар редкий, конечно, но попадается в норах нет-нет. Был четвёртый ещё, да не так давно помер. В пьяной драке случайно зашибли. На других островах, где имперцам челом бьют, плавать по морю предпочитают без страха, а у нас до большой земли далеко больно. Мы пугачей своих ценим. Знаешь, сколько тому же Ковалю лет?
— Много?
— Очень. Больше сотни уже. И это он ещё не самый старший из тройки.
Моху слушаю, а самому шут-Леор сразу вспомнился. Тот, когда меня уговаривал с ним уйти, сказал, что есть способ уплыть с Муна тайно. Теперь ясно, какой там секрет. С таким даром и на утлой лодчонке пересечь пролив можно. Небось, тайная служба Порога на всех островах пугачей своих держит.
***
Фат — остров особенный. Он словно из двух разных половин слеплен. Закатная часть, что к большой земле ближе, сплошь горами покрыта. Не такими высокими, как за проливом. Ни скальных гряд тебе по верхам, ни голых вечно заснеженных вершин. Сплошной лес и текущие к морю в ложбинах речушки. Здесь охотников край, и народ живёт небольшими посёлками по несколько сотен человек в каждом.
На восходной же части степная равнина. Там уже города с хуторами. Землепашцы на Фате в почёте. Хлеб повсюду в достатке.
