А ведь так легко разорвать конверт и удовлетворить всеобщее любопытство. Но она все смотрела с сомнением на письмо.
— Что это за безразличие?.. Я умираю от любопытства, — сказала Макбуле.
Ремзие с тем же видом спросила:
— Что это может быть?
Потом сделала вид, что кладет его в карман, а затем снова вынула.
Я понимал, что она чего-то ждет. Когда все отвлеклись, Ремзие потихоньку разорвала конверт. Создавалось впечатление, будто она не хочет разочароваться и поэтому тянет…
Я наблюдал за ней. Наконец Ремзие вскрыла конверт, пробежала глазами письмо, смяла его, сделав жест, будто хочет бросить его в печь.
Я вспомнил случай из детства. Пределом моих мечтаний тогда был трехколесный велосипед. Мне сделали сюрприз: купив его, поставили перед нашей дверью. Когда появляется то, о чем так долго мечтаешь, просто не можешь сразу это осознать. Помню, как долго смотрел на него с волнением. Все были поражены, и что-то говорили. А я все твердил: «Нет, нет, это не может быть моим велосипедом!» Я думаю, что Ремзие чувствовала сейчас то же самое. Она долго ждала это письмо, и теперь ей не верилось, что оно у нее в руках.
Она прочла несколько строк, потом опять скомкала бумагу. Она сама себе улыбалась. Я видел, как лицо ее вспыхнуло, а после заметил, что улыбка на лице исчезла и она стала оглядываться. Наши глаза встретились. Она приблизилась ко мне. Я понимал, что ее переполняли чувства.
— Не догадываетесь от кого? — спросила она.
— Ремзие, я уже давно это понял. И даже рад за тебя, — ответил я.
Я отошел от нее, надев на лицо бесстрастную маску, чтобы никто уже не смог ее с меня стянуть.
Немного погодя она зашла ко мне в комнату.
— Письмо от него. Он узнал, где я. Говорит, что все бросает и едет, чтобы повидаться со мной.
— Как ты думаешь, Ремзие, что будет? — спросил я.
— Да ничего не будет. Пусть едет. Что он думает, что так легко меня найти?!
— Конечно, легко, — парирую я.
— На сцене — возможно. Но не иначе.
— Ремзие, давай не будем играть. Вам обязательно надо повидаться. Ты же знаешь, я говорю тебе это как старший брат.
— Мы не сможем договориться.
— Не надо тебе убегать от него. Все очень серьезно. Оставь свои капризы. Поговори с ним.
Ремзие заупрямилась, как я в детстве с велосипедом.
— Нет, нет. Вы не понимаете.
В коридоре послышался напев. Макбуле вошла без стука. Она знала, о чем мы говорили, и все равно спросила:
— По-моему, у вас секреты?
— Если знаешь, зачем помешала, — ответил я.
— Могу и уйти, — бросила она.
— Давайте скажем ей, о чем мы говорили. Неудобно как-то, — произнесла Ремзие.
— А что скрывать?
Ремзие вкратце все пересказала Макбуле.
— Если хотите, прочитайте сами, — закончила она и протянула письмо.
Макбуле поднесла письмо к лампе и начала читать.
— Он влюблен в тебя. Да он просто сгорает от любви. Забрать тебя хочет.
Ремзие выпрямилась и твердо произнесла:
— Посмотрим еще. Я ему не игрушка.
— Вот дурочка! Причем тут игрушка! Вы любите друг друга. Это любовь! Да еще какая!
* * *
Ходжа, Макбуле, Пучеглазый и я долго все обсуждали. Потом мы позвали Ремзие.
— Завтра вечером мы приглашены к Масуме на ужин. Конечно, ты тоже должна быть там, — сказал ей ходжа.
Она испуганно спросила:
— А почему вы меня по-особенному предупреждаете. Я что, не так себя вела при зяте?
Мы увидели, что ходже не справиться.
— Нет, Ремзие. Просто ты обязательно должна быть там. Можно даже сказать, что ужин специально для тебя.
Мы все наигранно засмеялись.
— Специально для меня? — переспросила она.
Тут Макбуле не выдержала:
— Ну что вы мямлите? Придется уж мне сказать. Лапочка ты моя, на ужине будет твой. Потому.
Ремзие взволнованно вскочила:
— Имеет право. Тогда я не пойду.
Я понял, что ее невозможно будет переубедить. Однако, полагаясь на свой опыт, все-таки пытаюсь, в последний раз.
— Ремзие, тебе нужно быть с нами.
Она всегда была покорна, но в этот раз стала сопротивляться.
— Это очень личный вопрос.
— Знаешь, это последний вечер труппы «Нового театра». Два года назад мы уже распадались, и тогда же на станции все смогли собраться и заново создать труппу. Теперь все совсем по-другому. Надеяться больше не на что.
Ходжа устал и не хочет больше странствовать. Всему настает конец. На нашем последнем совещании мы о тебе только и говорили. Ты всегда слушалась меня и была мне настоящей сестрой.
На глазах у всех выступили слезы.
— Девочка, ты заставила меня переживать, — сказал ходжа и потом продолжил: — Парень любит тебя. Из-за тебя до этих краев добрался. Ты должна встретиться с ним хотя бы раз.
Наконец Макбуле тоже высказалась:
— Ну и что, что обидел! Главное, любит. Если бы не любил, зачем бы ехал сюда? Невзирая на снег и ненастье, отправился в путь за тобой.
Я снова вмешался:
— Ремзие, встреться с ним. Ведь ты сама мне про него рассказывала. Не думаю, что ты сама себе не веришь.
Эти слова больше всего подействовали на нее.
— Да, вы правы. Я пойду с вами и встречусь с ним.
Я взял ее за руки и сказал:
— Вы договоритесь. А на обратном пути, возможно, мы заедем к тебе.
Однако некуда больше было ехать. Теперь с тоской мы держали путь обратно в те места, откуда, как от пожара, когда-то убегали.
Идущий рядом ходжа, плача, говорил:
— Каков век — таков и человек. Жизнь — это опыт. А прожить жизнь — значит познать мир.
Решад Нури Гюнтекин — классик мировой литературы, родился в 1889 году, преподавал французский язык и служил атташе по делам культуры в посольстве Турции в Париже. Его книги и по сей день самые читаемые в Турции, по ним снимаются фильмы и сериалы, которые обожают зрители, в том числе и российские.
Одиночество подчас объединяет людей самых разных профессий, судеб и возрастов. Особенно если у них есть что-то общее. Например, любовь к театру.
Во время вынужденной стоянки поезда четверо попутчиков решают основать Новый турецкий театр. Поначалу все идет неплохо. Но вскоре деньги заканчиваются, и труппа постепенно начинает распадаться. Однако дома их никто не ждет, а за то недолгое время, что эти люди провели вместе, они стали семьей. А театр — их последним приютом, последним убежищем…
МИР КНИГИ
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного
