– Ты не понял, уважаемый, – рассмеялся Крис. – Я сто золотых отдал бы, чтобы узнать, как лесовики их делают. Собирают сонный мох, сушат, а что потом – никто не знает. Эти шарики продают совсем дешево, а те, которые мы ели, впятеро дороже.
Командир кивнул, с интересом разглядывая шарик. Дора не поверила ни одному слову своего господина. Она много ходила с караваном, но о лесовиках услышала в первый раз. Завры в лесах живут, а не лесовики.
Греб сделал знак, и патрульные устремились в дом. Как и говорил Крис, внутри все спали. И люди, и псы, и лошаки. Воины принялись стаскивать всех людей в большую комнату на первом этаже. Привели соседей, предварительно накормив кислыми горошинами. Дора и рабыни опознали шестерых напавших на караван, их оттащили в одну сторону комнаты. Соседи опознали хозяина дома, его детей и двух наложниц. Их оттащили в другую сторону. Остались четыре свободные женщины, одна из них была брюхата. Соседи сказали, что это жены караванщиков.
– Какие они караванщики! – возмутилась Дора. – Это наш караван они ограбили! Моих женщин испортили, моих лошаков угнали! Матку убили. Кого я маткой назначу, если они моим языки повырезали?
Рабыни согласно закивали головами, загугукали. Осмотрели лошаков. Крис толок горошины на лезвии ножа, ссыпал порошок лошакам в рот, заливал водой из фляжки. Животные очень скоро просыпались, поднимались на ноги. Двенадцать принадлежали каравану, один лошак – хозяйский. Старый и хромой. Дора отвела его в сторону, приказала рабыням грузить на лошаков тюки с товарами, сваленые грудой в одной из комнат. Сама вернулась в большую комнату, где ее ждали Греб и командир патрульного отряда.
– Много добра пропало? – поинтересовался Греб.
– Две дюжины лошаков, почти все товары. Этих троих – она указала на спящих женщин, – я возьму рабынями. У меня две рабыни погибли, одна сгинула. Брюхатая пусть остается свободной. Она свободного человека носит. – Дора взглянула на командира.
– Это законно и справедливо, – согласился командир. Соседи тоже были не против.
– А с этими что делать? – спросила Мириам, указав на мужчин.
– Ворам руку отрубают! А за то, что они моих девчонок испортили, я им яйца отрежу, – Дора с ненавистью пнула под ребра ближайшего.
– Это тоже справедливо, – согласился командир.
Дора вытащила из ножен кинжал, но Крис ее остановил.
– Не суйся. У Мириам это лучше получится.
Дора бросила кинжал в ножны и прижалась лбом к холодным пластинам доспехов на груди своего мужчины. Ее начала бить крупная дрожь. Она так вжилась в образ свободной женщины, что чуть не совершила преступление. Как хорошо, что Крис ее остановил.
Рука Криса легла на ее волосы, вторая обняла за талию. Комок щемящей нежности поднялся к горлу. Не вытерпев, Дора потянулась губами к губам Криса. За спиной послышался смешок командира. Но губы Криса уже отвечали ей, и Дора замахала на командира ладошкой, чтоб не мешал.
Мириам закончила обрабатывать культю, сняла жгут выше локтя, распрямила спину и огляделась. Крис с Дорой уже кончили целоваться. Воины скучали, сидя на корточках вдоль стен. Рабыни нагрузили лошаков, одна осталась во дворе, остальные сели у ног Доры.
– Сверху – все, – сказала Мириам. – Может, снизу не надо?
– Надо! – сверкнула глазами Дора.
Мириам неодобрительно покачала головой и разрезала штаны первому из похитителей. Дора сбегала на кухню, вернулась со стопкой глиняных мисок. Операция была простая. Мириам работала быстро. Рабыни окружили ее и не упускали ни одного движения. Каждый взмах ножа встречали радостным повизгиванием. Незаметно делать инъекции обезболивающего стало невозможно, и Мириам решила все делать открыто. Вряд ли рабыни поймут, что к чему, а рассказать и подавно не смогут. Рядом с каждым мужчиной Дора поставила миску, положила туда ампутированную кисть, а в нее – отрезанные гениталии. На стене углем нарисовала знак каравана.
– Что вы теперь намерены сделать? – спросил командир Греба.
– Сегодня уже поздно, караван заночует у меня. А завтра Дора перегонит его Телиму. Мы дня через три–четыре уезжаем, так что все вопросы к нему.
– Я так и передам судье, кивнул командир.
Дора выехала со двора во главе каравана. Она была кэптэном! На шее ошейник, в руке факел, на поясе кинжал, на ногах сапоги. За ее спиной цепочкой вытянулись вьючные лошаки, нагруженные товаром, через равные промежутки шли девушки, ведя лошаков под уздцы. Ее девушки, с которыми она не один год собирала пыль караванных троп. За караваном шел отряд, с отрядом ехал ее мужчина. Дора была счастлива, как никогда в жизни. Вот оно, исполнение всех надежд. Пусть ненадолго, но ведь счастье никогда не бывает долгим. Как жаль, что ее не видит старый кэптэн! Он бы гордился ей. Дора вертела головой, вдыхала запахи ночного города полной грудью, запоминала каждую мелочь. Такое ведь не повторится. Дора тихонько засмеялась и погладила лошака по теплой шее. Тот благодарно всхрапнул. Лошак застоялся в конюшне, и теперь тоже радовался прогулке.
Подъехав к дому, Дора с сожалением покинула седло, открыла ворота. Рабыни завели лошаков во двор. Из дома выбежала Норик, все вместе быстро разгрузили, расседлали и напоили лошаков. Связанных спящих женщин занесли в дом. Мириам принесла откуда–то чудные ножницы с короткими лезвиями и длинными ручками и срезала с них ошейники. В доме во всех окнах загорелся свет. Мириам позвала всех обедать. В столовой два стола были сдвинуты вместе, стояли тарелки с разваристой дымящейся потэйтой и большими кусками мяса. Рядом – кружки с легким вином.
Дора отозвала в сторонку Греба и Криса.
– Хозяин, девушки не могут вместе с вами за одним столом сидеть. В караване так не делают.
– У нас не караван.
– Хозяин, но они за стол не сядут! Им кусок в горло не полезет.
– Хорошо, будем считать, что мы с Крисом поели, улыбнулся ей Греб, похлопал по плечу и поднялся на второй этаж. Крис подмигнул ей, улыбнулся и тоже пошел наверх. Дора застыла с открытым ртом. Было до слез стыдно. Она оставила без ужина хозяев. Но Мириам очень просто решила все проблемы, унеся наверх две тарелки. Дора засеменила за ней с кружками в руках. Греб поцеловал Мириам в щеку, а Крис притянул Дору к себе и шлепнул по заду и тоже поцеловал.
Внизу женщины уже расселись вокруг стола, радостно толкались, улыбались, пускали слюнки и ждали команды. Дора дала эту команду. Тарелки очень быстро опустели. Все хотели еще, но Мириам сказала, что после длительной голодовки нельзя сразу много есть, и занялась ранами девушек. Сверху спустился Крис с грязной посудой, некоторое время наблюдал.
– Ты регенерин вкалываешь?
– Нет. Антисептик, анестезию и кое–что для ускорения рубцевания.
Дора тем временем готовила спальные места. Двоим постелила на полу своей спальни, двоим – на полу спальни Мириам, спящих женщин оттащила в пустую комнату, скрутила руки и ноги вместе за спиной. Подумав, вставила во рты кляпы. Ведь, когда женщины проснутся, наверняка начнут вопить, и могут потревожить сон хозяина. Норика положила рядом с собой на кровать. Верная, надежная Норик немного поплакала ей в плечо и уснула, держась за руку.
