приятнее - аромат цветов или духов Рустама.
- Спасибо.
Вздрагиваю, когда он наклоняется и целует меня в губы, но уже не отстраняюсь. Здесь все знают, кем Рустам мне приходится. Это по-прежнему трудно - не убегать, не скрываться, не прятаться, но иначе уже бессмысленно. Я стараюсь игнорировать заинтересованные взгляды Ники и Кати. Чтобы переключить внимание с нас, Рустам подхватывает Сашу и вместе с ним усаживается на стул, чтобы открыть подарок, который братишка для меня выбрал. В груди теплеет, как и каждый раз, когда я за ними наблюдаю. Самые дорогие для меня люди. Сегодня они все здесь. Моя семья, мои друзья. Еще буквально недавно я вообще не хотела праздновать, а сейчас благодарна Рустаму, что он уговорил меня сделать это.
У меня не получается сдержать слезы, когда тост произносит Ляйсан, назвав меня одним из талантливейших людей, которых она встречала в жизни, когда Анна благодарит за все, что я сделала для них с Сашкой, хотя по сути сделал Рустам. Я смотрю на него в этот миг. Он перехватывает мой взгляд и улыбается в своей обычной манере - словно ничего особенного он и не делал. Но мы оба знаем, что это не так.
Напряжение за столом из-за того, что никто здесь друг с другом незнаком, царит недолго. Обстановка разряжается в основном благодаря Сашкиным непринужденным детским выпадам, вызывающим смех. Спустя час мы с Рустамом выходим на террасу перед рестораном. Он закуривает, облокотившись на перила, и медленно выпускает струйки дыма изо рта. На улице пахнет дождем и мокрым асфальтом. Я наблюдаю за мужчиной, изо всех сил пытаясь понять, о чем он думает - у него же как-то получается читать мои мысли, пора бы и мне учиться читать его.
- Где была, не расскажешь? - его вопрос застает меня врасплох. Мне казалось, он не будет спрашивать. Рустам видимо замечает мое замешательство, поэтому сразу добавляет:
- Можешь не говорить, если не хочешь.
Знаю, что он не станет меня заставлять, наверное именно по этой причине все же решаю поделиться.
- Я на кладбище ездила... Хотела цветы маме положить... И попросить прощения. Но так и не смогла...
Рустам молча смотрит на меня, в очередной раз затягиваясь. Его взгляд спокойный и твердый. В нем нет осуждения или недовольства - это почему-то тревожит меня.
- Я трусиха. И слабачка.
- Это не так, малыш.
- Именно так. Не нужно убеждать меня в обратном, чтобы не обидеть. Я прекрасно осознаю свои недостатки.
- Я говорю так, как думаю, Яна. Слабые люди не помогают другим, не достигают высот и не стремятся к ним. А страх все мы иногда испытываем. Нет ничего постыдного в том, чтобы чего-то бояться. Важно - преодолеть свой страх. Ты многое преодолела. И с этим тоже справишься, малыш.
- Ты вот ничего не боишься, - усмехаюсь на его речь и потираю плечи, когда их касается прохладный ветер.
- Ошибаешься, Ян. Если я не говоою о своих страхах, это не значит, что их нет.
Я почему-то сразу понимаю, что если у Рустама и есть страхи, то они как-то связаны со мной. Что-то в его взгляде указывает на это, но я не спрашиваю, потому что знаю - он все равно не ответит.
- Я тебе еще не подарил подарок, - мужчина выбрасывает окурок в урну, предворительно затушив его, после чего достает из внутреннего кармана пиджака продолговатый лист, похожий на билет, и протягивает мне.
- Ничего не нужно было. Ты ведь и так много сделал, - я опускаю взгляд на лист, чувствуя, как сердцебиение учащается, а затем вовсе прекращается.
- Что это? - выдыхаю спустя минуту. Я сама прекрасно понимаю, ЧТО, но поверить не могу. Нужно, чтобы он сказал.
- Ты говорила, что хотела бы пройти курсы по профессии. Я нашел для тебя подходящие. Будешь учиться у одного из лучших художников мира.
Внутри все обрывается. В висках начинает болезненно стучать.
- Но ведь... это курсы в Америке. На целых полгода.
20 глава
Медленно вывожу линии карандашом на холсте, изо всех сил стараясь сосредоточиться, что сделать невероятно трудно. Спину жжет, словно позади находится нечто очень горячее вроде батареи или костра, хотя на самом деле там только мой рабочий стол, в ящике которого лежит информация о курсах. Тех самых, что подарил мне Рустам на день рождения. Прошло уже несколько дней, а я все никак не могу перестать об этом думать.
Курсы в Америке. Не на неделю, и не на две, а на целых шесть месяцев. Америка - это же как другой мир. А полгода - как вечность. Несмотря на то, что Рустам не пытался настаивать на прохождении этих курсов, я все равно ощущаю это тошнотворное скручивание в животе, словно от меня хотят избавиться. У нас ведь все стало налаживаться, я только начала смиряться с тем, что влюбляюсь в него, а он, видимо, хочет, чтобы я уехала. Даже после того, как он заявил, что курсы - великолепная возможность развиться в моей профессиональной сфере и подняться по карьерной лестнице, тошнотворное чувство не пропало.
Откладываю карандаш, окончательно смирившись с тем, что сегодня художник из меня никакой и нужно прекратить себя мучить. Лучше продолжить работу утром, иначе все равно переделывать придется, потому что результат практически со стопроцентной вероятностью меня не устроит. Поднимаюсь со стула и тянусь к сумке, лежащей на столе. Время еще не слишком позднее, но официальный рабочий день закончился, поэтому я смело могу позвонить Нимб или Лясе и пригласить их куда-нибудь. Девчонки помогают мне переключаться с проблем и различных неприятных мыслей одной своей болтовней. А что касается Нимб, так у нее проблем в разы больше чем у меня - она о них до утра говорить могла бы.
Разблокировав телефон плавным движением пальцев, я утыкаюсь взглядом в заставку, которую поставила после дня рождения. На ней я, Рустам и Сашка. Это идея брата. Он попросил Анну нас сфотографировать на фоне подарков и цветов, что она и сделала, а потом Сашка нас с Рустамом вдвоем щелкул. Правда, я об этом не знала, пока вечером не заглянула в папку с файлами и не нашла там украдкой сделанные снимки. На них мы с Рустамом совсем другие. Не такие, как на старых и детских фото. Здесь мы действительно смотримся как пара. Не знаю, как в реальности, но на фотографиях
