и, придерживая его рукой, снова двинулась быстрым шагом. Я поковылял за ней, стараясь не отставать. – Я, кажется, ответила вам на ваш вопрос, – сказала она, бросая на меня быстрый взгляд, – или вы еще что-то хотите знать?
– Нет, то есть да. Вам не кажется, что, может, этому мальчику и другим ворующим детям нужно другое место, не ваш интернат, а что-то вроде детской исправительной колонии. Я считаю, что совесть появляется у человека с рождения, и если ее нет в детском возрасте, то во взрослом она и подавно не появится. А человек без совести никогда не исправится. Это как трухлявый пень, который никогда не обрастет зелеными ветками.
– Не соглашусь с вами, я видела пни, оказавшиеся в благоприятных условиях, и впоследствии обраставшие молодыми зелеными побегами. И мы в интернате пытаемся создать эти самые условия для озеленения. Надежда всегда есть. Теперь, когда вы все узнали, я думаю, вы пойдете своей дорогой?
– Нет, мне нужно еще кое-что узнать. Мария, остановитесь, пожалуйста. Мне тяжело вас догонять. У меня небольшие проблемы с обувью.
Она остановилась, с любопытством посмотрела на мои ноги и ухмыльнулась:
– Кажется, ваша туфля изголодалась по свежему воздуху.
– Да, определенно. Она сейчас дышит и наслаждается не только свежим воздухом, но и грязью, которая успела уже подружиться с моим носком.
– Хорошо, я оцениваю ваше остроумие и жду последнего окончательного вопроса.
Вздохнув, я спросил:
– Скажите, вы знаете деревню Птичья долина?
Девушка изменилась в лице, нахмурилась и поправила шляпку.
– Откуда вы знаете про Птичью долину? – ее голос прозвучал настороженно, и она бегло осмотрелась по сторонам.
– Я бывал там, правда, один раз, но мне хватило, чтобы запомнить на всю жизнь. И мне, кажется, что я вас когда-то знал. Если я не ошибаюсь, вам сейчас должно быть как и мне – двадцать семь.
Она некоторое время молчала, напряженно всматриваясь в мое лицо, видимо разыскивая знакомые черты.
– Извините, вы обознались. Я вас не помню.
– Но все же совпадает, так? Вас зовут Мария, вы родились и жили в Птичьей долине. Если не ошибаюсь, у вас были братья, а еще отец и мачеха. Там неподалеку, где вы жили, были качели на дереве, мы там познакомились. Я приезжал со своим другом к вашей соседке. Не помню, как ее звали, такое странное имя…
– Ее звали Варида, – как эхо отозвалась девушка.
– Так и есть, ее звали Варида, – согласился я и улыбнулся. – Это значит вы, та самая Мария.
– Вы приезжали осенью, а потом Варида уехала с вами? Мне кажется, я припоминаю. Ах да, точно… Я помню вас. Вы были таким худым высоким мальчиком со светлыми волосами?
– Да, это я. С того времени мало что изменилось, разве что я теперь не мальчик и не такой худой.
– Но как вы меня узнали? – изумилась она. – Столько времени прошло, и мы сейчас находимся так далеко от тех мест…
– Я узнал вас, потому что вы приходили в нашу редакцию около месяца назад и приносили детский стишок о старике.
Она сначала удивилась, а потом, задумавшись, улыбнулась.
– Да, это я приходила. Глупая была затея, не то слово. Надо мной только посмеялись и выставили сумасшедшей. Но я все равно не понимаю, как вы узнали меня?
– Это долгая история. Вы не хотели бы где-нибудь присесть? Я вам все расскажу, и поверьте, у нас немало общего, о котором вы и не догадываетесь.
Мария, закусив губу, с сомнением на меня посмотрела, но все же согласилась на мое предложение. Мы прошли через высокую арку с кирпичными сводами, и, немного пройдя вперед, зашли в ближайшую кондитерскую, с окнами, выходящими на широкую улицу, за которой текла хмурая река с белыми островками льда.
– Здесь красиво, – сказала она, оглядывая помещение и снимая шляпку и пальто, не позволив мне помочь ей. Мы выбрали круглый маленький столик, стоявший возле широкого окна, украшенного бирюзовыми воздушными занавесками, и сели друг напротив друга. На ней было простое, темно-синее шерстяное платье с маленьким воротничком и манжетами. Волосы пшеничного оттенка беспорядочными прядями лежали на плечах и были чуть взъерошены на макушке, и она незаметно постаралась пригладить их ладошкой, когда я заказывал для нас чай и пирог с вишней.
С чего начинать разговор я не имел понятия. Мое красноречие разом покинуло меня, и я находил эту встречу такой особенной, романтичной и даже чудесной, что у меня язык не поворачивался начинать вспоминать странные и жуткие события, произошедшие с нами в прошлом. Поэтому я решил, что разговор о погоде будет самым лучшим началом беседы. После стандартных слов о необычайно ранней и холодной зиме, я спросил, какие фильмы она смотрела в кинотеатре. Она сказала, что не ходит в кинотеатры, и я рассказал о своих впечатлениях от просмотра последнего фильма. Мария вежливо кивала и маленькими глотками отхлебывала горячий чай, попутно обхватывая чашку ладонями, чтобы согреть руки. Они у нее были с удивительно тонкой, практически прозрачной кожей, под которой отчетливо выступали острые костяшки пальцев и голубые вены.
– Это все очень интересно, – мило улыбнувшись, сказала она, – но может, мы все-таки перейдем к той истории, из-за которой мы здесь оказались.
– Да, пожалуй, вы правы, – немного замявшись, ответил я.
– И прежде чем вы начнете, давайте будет обращаться на «ты», меня немного утомляет официальный тон, да и мы все же с вами ровесники.
– Да, конечно, давайте на «ты», – я снова замялся, не зная с чего начинать. – Ну, так вот…
– Давай я тебе помогу, так как все-таки ты узнал во мне ту самую девочку из Птичьей долины, которую видел всего один раз много лет назад?
– Когда я случайно увидел вас… тебя возле редакции, мне сразу показалось, что я где-то видел тебя раньше. А потом, когда я узнал обо всей этой истории со стихотворением и прочел его, я сразу подумал о тебе почему-то… Просто все, что ты описала там, случилось и со мной тоже.
Она нахмурилась, и начала задумчиво помешивать ложкой чай.
– С чего ты решил, что мое стихотворение как связано со мной? Разве оно не может быть просто фантазией?
– Нет, к сожалению, я знаю, что оно не фантазия, – я вкратце рассказал ей о событиях, произошедших со мной в детстве. – Потом, когда я уже выздоровел в доме своего опекуна, я написал письмо Вариде и попросил одного человека съездить в твою деревню. И как ты уже догадываешься, ответа я не получил. Мне рассказали, что случилось с ней и с твоей семьей. И вот, когда я
