Увы, не вняла я его предостережениям! Однако это моя вина, не его.
Позвольте мне поведать вам об этом. Дома мы ежедневно воздаем почести нашим богам – мы делаем им приношения, поклоняемся им. Мы живем с нашими богами, а они – с нами. Мы просим их о помощи и испрашиваем их благословения на все, что собираемся предпринять. Мы в Верлии знаем о богах больше, чем любой из вас. Мы вырастаем с нашими богами – они нас и растят.
Четыре раза в жизни мы обращаемся особо к нашим богам. Когда рождается ребенок, родители приносят его своему богу в присутствии всех взрослых членов семьи, и бог принимает его и объявляет об этом. «Он мой!» – говорит бог, или: «Она моя!» Верлийские мужья не гадают, верны ли им жены.
Когда дети их вырастают и вступают во взрослую жизнь, их снова приводят к богу. Они приносят ему особые обеты, и снова бог принимает их, впервые обращаясь непосредственно к ним: «Ты мой!» – или: «Ты моя!» И редкие из них не плачут, услышав впервые голос своего бога.
Третье посвящение происходит при браке, когда юноша приводит свою невесту или девушка – своего жениха. Бог принимает нового члена семьи, и после этого она или он тоже принадлежат этому богу.
И наконец, когда игра кончается, когда мы лежим на смертном одре, нашего бога снова приносят к нам. Мы – верлийцы – умираем в присутствии наших богов, зная, что после этого никогда больше с ними не разлучимся.
Верлийцы доверяют своим богам. И главное, в чем мы возлагаем надежду на наших богов, – это надежда на потомство, чтобы было кому поклоняться им и помнить нас.
Меня зовут Розосвета Кравская. Но и до того, как вышла я замуж, мое имя было такое же: Розосвета Кравская. Мой отец был Дерзодух Кравский, младший сын детей Крава из Фэйрглена – небольшой ветви большого клана. На деле отец мой был всего лишь крестьянином, работавшим на своего дядю, и это при том, что бог его был одним из самых сильных и знаменитых.
Когда мне исполнилось двадцать лет, я считалась красавицей, но какая женщина не красива в этом возрасте? Красота недолговечна.
Когда мне исполнилось двадцать лет, я привлекла внимание Огнеястреба Кравского, старшего сына Орлокрыла Кравского, патриарха нашего клана. Даже тогда я была невысокого мнения об Огнеястребе, но я знала, что ему предстоит унаследовать Тихие Воды. Его жена стала бы хозяйкой прекраснейшего дворца во всей Верлии. Такая возможность кружила мне голову, пока не вскружила совсем.
Настал день, когда Огнеястреб предложил мне, чтобы отцы наши договорились о свадьбе. Поскольку я была благородного происхождения, он почитал меня достойной себя. Поскольку росла в бедной семье, он ожидал, что я буду покорной. Все остальные его чувства сводились к похоти. Сердцу моему был тогда уже мил другой. Звали его Честнотруд Светов, и это имя подходило к нему как нельзя лучше. Я испросила совета у матери, хотя и не надеялась особенно получить его. Она сказала, чтобы я обратилась с этим к богу, и так я и поступила.
Я пошла в молельню, и преклонила колена перед зубом дракона, и поднесла ему красивую шелковую шаль, которую соткала сама, вышив на ней осенние виноградники в холмах, и поведала ему свою проблему.
– Что нашла ты в Честнотруде? – спросил бог.
Богу не лгут.
– Его тело, – призналась я.
– А в Огнеястребе?
– Его дворец.
Дракон вздохнул.
– Тело меняется. Он растолстеет и полысеет, и он так похотлив, что даже при всех моих усилиях защитить тебя ты родишь ему не меньше полудюжины сыновей, таких же недалеких, как их отец. Впрочем, как человек Честнотруд лучше. Огнеястреб ревнив и вздорен. Его дворец останется стоять, но радость твоя померкнет, когда с годами ты привыкнешь к роскоши дворца. Все же на самом деле ты ищешь власти и уважения, и радость, которую ты обретешь от этого, с годами только возрастет, когда красота твоя уже увянет. Ты должна сама избрать то счастье, которое тебе больше по душе.
Я выбрала Огнеястреба. Это мой первый грех. В день нашей свадьбы он представил меня своему богу, и конечно же, это был тот же бог.
– Она моя, – сказал Крав и хихикнул – а от драконьего хихиканья бросает в дрожь даже самых отважных. – Она всегда была моей. Не дразни ее слишком, сын мой.
Тогда я не поняла этих слов, и не думаю, чтобы муж мой вообще понял их.
Он нашел наслаждение в моих объятиях, и со временем я научилась получать некоторое удовольствие в его. Я подарила ему двух сыновей, и оба оказались достойны своего бога. Но Огнеястреб оказался ревнив и вздорен, как и предсказывал бог. Я не давала повода для его ревности, и я выдерживала его гнев. Если он бил меня, я давала ему сдачи. Он грозился высечь меня. Я обещала ему уйти в бордель и осрамить его на все царство. Он пытался ограничить мое законное право на владение его имениями, а я играла на его ревности, угрожая нарожать ему легион ублюдков. Наша совместная жизнь никогда не была тихой, но точно так же она редко бывала скучной.
И пришел день, когда я сделалась хозяйкой Тихих Вод, а никакая женщина не могла бы мечтать о лучшем поместье.
При этом он путался с любовницами, пытаясь игнорировать меня. Однако было и у него слабое место. Он слишком много пил. Когда он напивался до чертиков, я приходила к нему в спальню, и он не мог устоять передо мной. Это было противно, конечно, но оно того стоило. Я проделывала это каждые месяц или два, чтобы он никогда не был уверен, что ребенок, которого я могла бы понести, – не его. Поймите: у нас с ним был один бог. Кто бы ни был отцом любого ребенка, которого я могла бы понести, Крав принял бы его, ибо я с самого начала принадлежала к его семье. Огнеястреб не думал об этом до свадьбы – я объяснила ему всю прелесть ситуации при первом же удобном случае. Впрочем, знание это не улучшило его характера – я ведь упоминала, что он был ревнив.
И все же я оставалась верна ему, хоть он вряд ли в это верил.
Пока не появился Высокочесть.
Майстер Омар описал вам царя, и он вновь предстал у меня перед глазами. В нем было все, чего недоставало Огнеястребу, – веселье, страстность, открытость, великодушие. Юность с ее безумствами для нас миновала, но любовь даруется не только молодым. На самом деле истинная любовь приходит в зрелые годы, потому что только тогда способен понять, что тобой движет не просто минутное влечение. Страсть – плод любви, а не ее источник. Почему только молодые не видят этого?
Я полюбила царя, а он меня. Наша любовь длилась годы, но за все это время мы были близки только четыре раза. Я помню каждое мгновение этих встреч. Огнеястреб подозревал, а может, и догадался об этом, а Высокочесть не желал раздоров со столь могущественным человеком, ведь это могло привести к гражданской войне. Мой муж следил и подстерегал нас. Четыре раза!
Высокочесть гостил у нас со своим двором, и со всех сторон меня окружали глаза. Мы могли разговаривать, но только у всех на виду. У нас не было возможности побыть наедине, делать то, чего мы так отчаянно желали.
