class="p1">— Потерпи, кроха. Скоро все закончится. Надо довести дело до конца. Ты же потерпишь еще немного?
— Сколько?
Север глухо простонал, придавив меня своей тяжестью, словно на миг потерял контроль. Он повалил тяжелую голову на мой лоб и, обдавая кожу порывистым дыханием, содрогнулся отчего-то.
— Да тут полный пиздец, как бы. Ты сжимаешь меня так, что моей выдержки минуты на две от силы хватит.
— Две минуты? М-м-м, н-наверное, продержусь, — проскрипела я, слезно всхлипнув.
Смотрела в омуты его глаз. Утопая. Растворяясь по капле. Только он был центром моей маленькой Вселенной. От осознания значимости Севера в моей жизни боль немного утихала.
— Ты бы знала, как мне самому... Слово нормальное подобрать не могу. Короче, оказывается, сдерживать себя очень не очень. Особенно будучи в тебе. Зорина, ты кайфовая! Во всех гребаных смыслах.
— Заткнись, Довлатов. Отомри и займись уже делом.
— Что, очнулась? — дерзко выдохнул. — Уже не так больно, да? Держись тогда за меня и не вопи.
Прошипев, он осатанело накинулся на мои губы, плавно выходя из меня и вновь наполняя собой до отказа. Рыча, кусал меня. Жестко и сокрушаемо. Напористо проталкивался в рот языком. Он буквально пожирал меня, ядом проникал в мою кровь, с каждым последующим толчком набирая скорость.
Мне все еще было больно, но боль уже была иной. С примесью неизведанного удовольствия.
Я захлебывалась чувствами. Из-за наплыва атакующих эмоций я практически задыхалась. Но Север не позволял. Он делился со мной собственным дыханием. Позволял дышать им, а сам он дышал только мной.
Упивался мной. Ласкал меня до беспамятства. Неустанно целовал до трясучки. Одаривал трепетом. Зарывался лицом в груди, кусая плоть, собирая языком бисеринки пота, электризуя кожу. И вскоре Север поставил точку в нашем общем безумии. Он кончил, содрогаясь внутри меня и заполняя комнату блаженным стоном с легкой хрипотцой.
Глава 22. Быть честным
— Ты как, крох? Жива? Искусственное дыхание не требуется? — шутил Север, возвращая меня в реальность после прилично затянувшегося молчания.
Несмотря на каламбур, в его словах я уловила заботу и некий трепет, которые остались при нем и после всего случившегося.
Выскользнув из меня, он перевалился на кровать. Устроился рядом со мной, положив голову на ту же подушку. Он по-прежнему удерживал одну мою руку в своей. Не крепко, но все же.
Довлатов так же тяжело дышал, как после спринтерского забега. Грудь его энергично вздымалась и опадала. Кубики пресса были гораздо выраженными, нежели чем обычно. Благодаря проникающему в комнату свету уличных фонарей я могла видеть на его лбу и висках поблескивающую испарину, а на переносице — все ту же залегшую складку. Он размышлял о чем-то, глядя на наши переплетенные пальцы.
Что насчет себя, я точно не знала, какие эмоции преобладали во мне в настоящий момент. Меня буквально распирало. От ощущений ломоты в мышцах, от приятной усталости. От того, что рядом со мной был именно Север Довлатов, а не кто-то другой.
— Да, все н-нормально, — сипло отозвалась, глотка ссохлась, аж сглотнуть было нечем. — А ты как?
— Лучше не спрашивай, — хрипло заныл и губами коснулся моего плеча, вновь пуская по мне ток.
— Почему?
— Потому что я сдохну ждать наступления завтрашнего дня! А завтра точно уже можно будет? Потому что, если нет, тебе надо будет бежать из этого города с криками "караул, насилуют", — пережал связки, спародировав меня. — И я ни хрена не шучу сейчас!
— Что ж, буду иметь в виду, — рассмеялась я, лицезрев перед собой муки бессильного отчаяния.
Черт.
До меня ведь только сейчас начало понемногу доходить, что произошло между нами.
Понравилось ли мне? Если убрать за скобки всю эту историю с девственной плевой, кровью и болью, мне очень понравилось.
Жалела ли я? Нет, определенно, не жалела. Ни капельки.
Но что-то не давало мне покоя. Словно внутри поселился холодный склизкий червяк и грыз меня изнутри по кусочку. Возможно, потому что мы занялись сексом у меня дома. Тогда, когда в любой момент могла вернуться мама. К счастью, она не пришла, но поганое чувство все равно стягивало кишки в узел.
— Душевая у тебя есть? — следом поинтересовался Север.
— Нет, только ванна, и она крохотная.
— Жаль, так бы вместе приняли душ, — внезапно он шлепнул меня по заду. — Иди тогда первая, я после тебя схожу.
Это он так заботу проявлял или тактично выпроваживал меня?
Стараясь не думать о втором варианте, я приподнялась с кровати. Тянущая боль все еще ощущалась между ног и немного саднило, что в совокупности доставляло дискомфорт при ходьбе.
— Точно все нормально?
Север приподнялся на локтях, проявив внимание к моей шаткой походке и болезненно сморщенной физиономии.
— Да, — натянуто улыбнулась.
Единственное, меня жутко смущала моя нагота.
Во время нашей близости я совершенно не стеснялась Севера, а теперь же хотелось скрыться от его взгляда, откровенно блуждающего по телу. Сдерживать на себе его тяжесть, забирающуюся дрожью под кожу, и не краснеть — крайне затруднительное занятие.
Я шустро просеменила к шкафу, нашарила на полке свежее полотенце и наспех им обмоталась. А Север глаз не сводил. Пожирал. Пленил. Мучил, не касаясь.
— Ты же побудешь здесь? — спросила я чуть слышно.
— Не уйду, даже если мамка твоя всю жопу мне распинает.
— К слову, мама вот-вот должна прийти. Как только услышишь "дочь, я дома!", тебе нужно убираться отсюда твоим любимым путем, — указала я на окно.
Север театрально вздохнул и выпятил губы подобно мальчишке, у которого отняли конфетку.
— Боишься?
— Чего?
— Что она узнает, чем дочурка занимается дома, пока ее нет.
Тут не нужно было обладать экстрасенсорными способностями, чтобы понять причину моей тревожности. Однако его прямое попадание точно в цель я решила оставить без комментариев.
— Я тебя предупредила, — угрожающе наставила на него указательный палец.
— Я тебя понял, — получила мрачный ответ, после чего Север развалился на кровати и снова погрузился в свои мысли.
Уже на выходе из комнаты краем глаза я заметила загоревшуюся подсветку на его телефоне, сопровождающуюся легкой вибрацией.
В ванной комнате я первым делом повесила полотенце на крючок и встала перед зеркалом, намереваясь провести детальное сканирование своего тела, подвергшегося внутренним изменениям.
Впрочем, тело мое подверглось не только внутренним изменениям. Ему также досталось и внешне.
Я провела
