улиц города от навоза, выборы в мещанское управление и сиротский суд, увеличение взимания сбора с барок ломокненок, плывущих по Смоква-реке, переписка по таким же скучным вопросам с Московским губернатором. Рутина, одним словом.
Я и сам не знал, на что надеялся, что хотел обнаружить. Казалось, тот единственный документ, найденный в моем старом доме среди бумаг отца, и был самым интересным из всего, что мы вычитывали в архиве Бергути. Не один я испытал жестокое разочарование, и через несколько недель за документами сидели только я с Васькой.
Да уж, поманили конфектой — а дали пыльные ненужные бумажки. В таком шикарном доме с призраком ожидаешь гораздо больше, чем кучу документов на сдачу в наем торгового места на Нижней площади на трехлетний срок с арендной платой такой-то. И вот сегодня после тренировок в подземелье я один поднимался по ступенькам дома Бергути. Васька наконец, вслед за всеми, заявил, что больше не может перебирать эти бесполезные бумажки.
Я же из принципа решил разобраться до конца, тем более что оставалось совсем немного. К тому же, когда нам вручался архив, баба Нюра попросила разобрать листы по порядку — по темам и времени составления. Как она объяснила, все документы вместе с сундуком доставили к ней домой после смерти ее брата. Городскому управлению эти бумажки были не нужны, а ей тоже не с руки было разбираться с ними.
Бумаги, разложенные по категориям, лежали на столе. Вынув последнюю небольшую стопку, я стал разбираться с ней. Обнаружилась переписка Карла Максимилиановича с Петербургом. В ней городской голова просил выделить средства на сохранение и восстановление городской крепости Ломокны, но ему было отказано вследствие нехватки средств в бюджете. Читать все эти письмена было тем еще мучением — вечные повторения одного и того же, расплывчатые формулировки, часто нечитаемый почерк служителей.
Последний документ привлек мое внимание. В нем говорилось о продаже с аукциона за долги имущества купца первой гильдии Желочникова. Фамилия показалась знакомой. Точно! Есть же такой писатель, родившийся в Ломокне — Иван Иванович Желочников. Проверил документ — купца звали Иван Ильич. Похоже, писатель — его сын. Но кроме описания долгов по поставкам соли и того, что купец потом скандалил в суде, угрожая всем неким хоботом, ничего другого не было.
— Вот таким-то хоботом, — грустно произнес я ломокненскую присказку, укладывая листы по последнему делу в стопку, где находились документы по долгам и векселям.
— Закончил? — спросил призрак дома. — Ну и отправляйся восвояси вместе со своим котом.
Я сидел в мягком кресле за столом. Несмотря на разочарование от содержания документов, всё же приятно было видеть плоды рук своих. Кот Тима был временно принят в дом, охотясь за мышами, которых развелось тут в избытке. Он постоянно ловил их и приносил в зал, требуя награду. К призраку кот быстро привык, хотя они и испытывали друг ко другу искреннюю взаимную неприязнь. Раз они даже схлестнулись — призрак бил своей неизменной тростью, а кот парировал удары лапами.
— Скажите, Константин, а вы всех котов не любите или только моего? — спросил я от нечего делать. Уходить не хотелось, а просто сидеть молча было скучно. Призрак же посмотрел на меня как на неисправимого дурака.
— Ох, молодежь! — замотал он головой, отчего она едва не свалилась. — Чему же вас учат-то? Коты и приведения — две вещи несовместные. Они приведений всегда видят и терпеть не могут. Вот если я захочу — ты меня не заметишь, а этот волосатый всегда увидит. Кстати, собери в комнате его шерсть, пока не ушел.
Я прошелся по комнате и глянул на мебель. Действительно, всюду черная и белая шерсть, по раскраске моего кота, будто он успел поваляться на каждом кресле и диване в зале. Пришлось нехотя чистить мебель.
— Ну увидит кот вас, и что тут такого? — чтобы не убираться в тишине, вновь спросил я призрака.
— Как что? — изумился призрак. — Начинает шипеть в пустоту, привлекает внимание людей. А они, того и гляди, могут святой водой в угол-то и брызнуть. А где святая вода, туда призраку хода нет. Ненадолго, конечно, но на несколько часов.
Тут какая-то мысль зашевелилась у меня в голове.
— Константин, а скажите, вас ведь в этом самом доме убили?
— Конечно, иначе я бы тут не обитал, — как дурачку, объяснил призрак.
— И что же — этот дом тут с шестнадцатого века стоит? — для убедительности даже выпучил глаза.
— Ох, молодежь, ну какой еще шестнадцатый век? — возмутился дух. — Тогда тут каменный терем стоял, как тогда строили. Потом новые времена настали, и при Петре Великом, когда тот уже императором был, этот дом из старых кирпичей и сложили. Новый камень, конечно, добавили, но в перемешку со старым.
— А подземелье тогда же поставили? — продолжал я спрашивать.
— Нет, после! С крыши начали, потом стены, а потом подземелье. — рассердился призрак на мою непонятливость. — Долго строили, да. Пришлось сначала целый год в подземелье ютиться, но потом ничего, аж на три этажа вверх могу теперь разгуляться.
Продолжая убирать вездесущую кошачью шерсть, я мысленно благодарил Тимофея за этот разговор. Несколько раз во время наших тренировок были такие моменты, что кот ни с того ни с сего начинал шипеть на какое-то место на стене подвала. Шамон принес даже святую воду и окроплял такие вот места. Значит, все эти годы баба Нюра следила за нами через ее «дедушку» Константина.
Сколько всего мы обсуждали в подвале! Это было наше основное место для собраний, и тут мы говорили свободно, обсуждая в том числе и ее. Да что говорить, даже нападение на ее дом мы проговаривали там же в подземелье. Надо же быть такими идиотами! Вот уж правда — «ох, молодежь». Мысленно я схватился за голову. Стало понятна неприязнь к нам призрака. Конечно, не будешь испытывать добрых чувств к малолеткам, которые кидаются в тебя святой водой и замышляют нападение на твой дом.
А узнав про налет, баба Нюра мастерски его предотвратила. На уроке истории Средних веков учитель Загорский как-то рассказал про фразу одного итальянца — сколько же вокруг этих итальянцев, будто и не в России живем. Звали его Макиавелли, и он сказал: «Если не можешь победить толпу — возглавь её». Вот и она впустила нас в дом, да еще и дала эти «бесценные» совершенно бесполезные документы.
Кто же такая эта Анна Максимилиановна Бергути и весь их итальянский ломокненский род? Почему ей так интересен я со своей способностью к превращению? Что она знает про Орма? Одни вопросы и никаких ответов. И
