— Это все на данный момент? — Начштаба генерал Леонов подвинул к себе стакан с водой.
— Есть и другие сообщения, но я думаю, что мы не должны терять на них времени, — произнес майор из ГРУ, — на мой взгляд, лучше сосредоточиться на районе, расположенном южнее.
Генерал сделал пару глотков, отставил стакан на край стола. Присутствующие опустили головы, будто задумались над следующими своими сообщениями, а у каждого из них их была целая папка. Но так никто и не решился озвучить свою информацию, посчитав ее лишней.
— Хорошо, как я понимаю, ничего стоящего больше нет. — Генерал сделал ударение на последнем слове и облизал влажные губы. — Андрей Викторович, вам слово.
Мэр города, пожилой, но довольно моложаво выглядевший мужчина, поправил растрепанные волосы, прошелся пальцами по пробору и посмотрел на свое расплывчатое отражение в циферблате часов. Скрестил ноги под стулом, как это он всегда делал при разговоре, подался вперед, словно хотел забраться на стол с ногами.
— Сообщений много, — хорошо поставленным голосом произнес он.
— Да, да! — Леонов рассеянно пробежался взглядом по столу, пытаясь отыскать стакан с водой.
— Пропал Ставропольский.
Андрей Викторович не стал рассказывать присутствующим, кто этот человек, так как эта фамилия была у всех на слуху и человек, которому она принадлежала, не нуждался в дополнительной рекламе.
— Хм, интересно, — генерал наконец нашел свой стакан, — может, уехал по делам?
— Навряд ли, — мэр вновь посмотрел на свое отражение в циферблате часов и, удостоверившись, что с его прической все в порядке, продолжил: — Мобильник не отвечает, охрана не знает, где он. Хотя бизнесмен всегда ставит своих людей в известность. И еще…
— Какое это может иметь отношение к делу? — спросил генерал.
Андрей Викторович скрестил руки и выставил их перед собой, демонстрируя присутствующим золотое кольцо с вставленным в него бриллиантом.
— Он был в числе приглашенных на испытания вертолета «Барракуда», — произнес он, — после чего пропал. К тому же вместе с ним исчезли его внучка и телохранитель.
— Я думаю, это похищение с целью выкупа, — недолго думая, констатировал генерал. — Да, надо в этом разобраться, — Леонов поднялся с места и подошел к окну.
В тесном зале воцарилось молчание — каждый задумался о своем участке работы. Генерал со скучающим видом отдернул бледно-желтую штору и посмотрел на улицу через запотевшее окно.
«Куда же подевался вертолет? Как сквозь землю провалился. Да еще и Ставропольский исчез. Черт знает что», — Леонов тяжело вздохнул.
В дверь неожиданно постучали, присутствующие в зале обернулись.
— Входите! — Генерал нехотя вернулся на свое рабочее место.
Под десятками пристальных взглядов в зал вошел молодой лейтенант-связист. Он вытянулся стрункой, козырнул:
— Разрешите доложить, товарищ генерал.
— Докладывайте, — тоном надежды ответил генерал.
Радист сделал несколько шагов вперед, остановился напротив длинного стола, бросил взгляд на портрет президента, оправленный в серебристую рамку. Тот словно подмигивал ему, приглашал к разговору.
— Поступило сообщение, что над корейским поселком замечены две сигнальные ракеты, — произнес лейтенант, — поисковый вертолет, направившийся проверить причину их запуска, был обстрелян с земли охраной. Корейская рация молчит. Из-за нехватки топлива вертолет возвращается на базу.
— Немедленно проверить все на месте, — недолго думая, приказал Леонов, — как только что-нибудь прояснится, доложить лично мне.
— Есть, товарищ генерал.
* * *
Старлей, сжимая в зубах лезвие десантного ножа, упорно взбирался на кузов «Урала». Холодный острый металл резал губы, давил на десны, Барханов уже чувствовал во рту вкус крови. Он видел окружающий мир, словно смотрел современный боевик, где, как в калейдоскопе, проносятся десятки пестрых кадров. Мелькавшие перед его глазами деревья, снег, лесовозы с корейцами, дорога сливались в одну расплывчатую картину, и разобрать, где и что, было просто невозможно. Единственно реальными оставались «Урал» и полыхающий тент. От дыма сильно кружилась голова, тошнило, но десантник был хорошо тренирован, умел терпеть.
Старлей оттолкнулся ногой от кабины, ухватился руками за дугу кузова, подтянулся. В лицо Барханову тут же ударила снизу струя темно-серого дыма — рассмотреть, что перед ним, он не мог, дальше пришлось двигаться вслепую. Десантник закашлялся, прикрыв раскрасневшиеся от едкого дыма глаза веками.
— Ты там живой? — изнутри грузовика послышался голос майора, еле различимый за шумом двигателя и свистом ветра.
— Вроде да! — пробираясь сквозь туманную завесу, крикнул старлей.
— Срезай тент, а то взлетим на воздух.
— Если не упаду…
Машина наскочила на неровность — грузовик качнуло. Более-менее ровная дорога сменилась извилистой и неровной. «Урал» затрясся, как самолет, попавший в воздушную яму, — заскрипели, зазвенели сочленения.
Десантник чуть не свалился на дорогу, но все-таки сумел удержаться на дугах. Часть пылающего брезента сорвалась в кузов. Дым пошел гуще. Грузовик преодолел опасный участок дороги, выскочил на открытую местность, лес остался позади. Порыв ветра, задувший откуда-то сбоку, на время разогнал облако дыма. Барханов смог рассмотреть брезент, точнее, то, что от него осталось. Материя уже не пылала, а дымилась, лишь в некоторых местах еще виднелись языки пламени.
Дверка одного из лесовозов приоткрылась, на подножку выбрался Йон, он держался одной рукой за кронштейн зеркала, в другой сжимал мегафон.
— Останови машину, — во все горло орал он, — иначе откроем огонь на поражение.
Но майор не слушал парторга, он знал, что все козыри в его руках: корейцы не откроют огонь до тех пор, пока в грузовике находится боекомплект, снятый с «Барракуды». Но было, как всегда, несколько «но» — могли стрелять по колесам. Или же найдут способ перекрыть дорогу впереди — мало ли здесь объездов, о которых он сам не подозревает? А до города было часа три езды, не меньше. Батяня прекрасно понимал сложившуюся ситуацию и тянул время, надеясь на везение.
Старлей нырнул в кузов через прожженную дыру в брезенте, схватился за рифленую рукоять ножа. Острое лезвие срезало ремни, которыми крепился брезент, обгоревшие и еще полыхающие куски материи срывались, улетали на дорогу. Голыми руками Барханов хватал горевшие в кузове обрывки, выбрасывал их. На счастье огонь не успел проникнуть внутрь ящиков — боекомплект и оборудование, снятые с вертолета, так и остались нетронутыми.
Барханов сбросил на бегущую под колесами дорогу последний кусок брезента, осмотрелся в кузове и, удостоверившись, что огня больше нигде нет, залег за ящики с эмблемой Красного Креста.
— Остановитесь, иначе мы откроем огонь! — прокричал в мегафон Йон.
