посплю — без этого снова выйти на связь не получится.
— Но ты знаешь, где его держат? — уточнил я.
Стеф покачала головой.
Его везли в закрытом фургоне без окон. Мы пытались взломать камеры системы наблюдения, но ничего найти не смогли — они не засняли никаких фургонов в то время в том месте. Словно Арамаки специально отходили таким маршрутом, чтобы оставаться в мертвых зонах.
— Вполне возможно, что так оно и есть! — задумчиво завопила Валери. — Я бы на их месте сделала именно так! Я давно подозревала, что они подозревают, что мы сидим на их камерах!
Я слегка запутался в рассуждениях Валери, но на всякий случай кивнул:
— Ну хоть что-то он смог тебе сообщить?
Ничего конкретного. Он в какой-то камере, в одиночной, вместо решетки — лучи света, такие же, как на световых барьерах. Они словно заранее готовились ко всему этому, даже камеры специальные построили.
Я бросил короткий взгляд на Маркуса и убедился в правильности своих мыслей — парень сидел, положив руки на стол и сжав кулаки так, что костяшки побелели, а зубы — так, что острые скулы едва не рвали натянувшуюся на них кожу. Глаза его заволокло туманной пеленой полного отсутствия сознания, словно он провалился куда-то в глубины памяти… Да, собственно, так оно и было.
Что интересно — никого, кроме меня, подобная реакция Маркуса не удивляла. Разве что Стеф коротко посмотрела на него с легким раздражением, а все остальные и вовсе делали вид, что так и надо. Они-то наверняка были в курсе всей истории Маркуса и она стала настолько привычной для них, настолько долго они с ней живут, что сейчас инертное мышление даже не способно сопоставить факты и понять, что этот парень на самом деле может много чего интересного и полезного рассказать по той теме, которую мы сейчас обсуждаем.
Проблема только в том, что вытаскивать эту информацию из него предстоит мне, и никому другому. Никто другой просто не поймет, что конкретно нужно спрашивать, что конкретно нужно выяснять. Для них все это — история жизни Маркуса, его прошлое. Для меня — наше будущее. И это диаметрально противоположные подходы к расспросам. Никто, кроме меня, не сможет вытащить из него нужную мне информацию, банально потому, что никому, кроме меня она не нужна.
Но это потом. А сперва мы закончим со Стеф.
— Кто-то еще из твоего Спектра попался мотылькам?
Нет. Мы затаились на базе и даже за астриумом все это время не выходили. Благо запасы нам позволяли.
— А чего конкретно вы ждали?
Мы? Не было никаких «нас». Я ждала, когда вернешься ты. Чего ждали остальные — не знаю. Скорее всего, без Сола они просто не знали, что теперь делать и за что хвататься. Наверное, надеялись, что все образуется само собой.
Да, знакомо… Примерно такая же ситуация была в нашем Спектре после того, как погибла Дейдра, которая, видимо, была тут за главную. Тоже была полная анархия, настолько ярко выраженная, что Лиза и Маркус прямо на базе пытались вскрыть мне глотку, и, по сути, одно только то, что Трилла взяла на себя функции лидера на это время, спасло… да всех спасло. Не только меня и мою шкуру, но и в принципе всю деятельность Спектра. В противном случае, вполне возможно, что светлячки так же, как Спектр Стеф, окуклились в кататонию, опустили лапки и перестали совершать хоть какие-то телодвижения.
В общем-то, если немного понаглеть и пофантазировать, то можно даже прийти к выводу, что именно мое появление, а, вернее, мое присутствие в «Зефире» помогло Спектру не пойти этой тропинкой, ведущей в болото уныния. Немного нагло, но, глядя на то, как сейчас Спектр сплачивается вокруг именно меня (и не один Спектр, надо заметить), понемногу начинаешь в это верить. Все связано. Все складывается именно так, как должно сложиться. Ничего не случайно — начиная от моего попадания в этот мир и заканчивая тем, что Стеф бросила случайный короткий взгляд на мою рейдовку именно в том месте, где краска стерлась, открывая цветные пятна. Даже не так — начиная с того момента, когда первые атомы светолита синтезировались в подвалах исследовательского центра Сайфер и заканчивая нынешним моментом, каждое мгновение летящим в будущее. Все связано. И все будет продолжать быть связанным. События нанизаны на единую неразрывную временную нить, как на цепь роупдарта.
— Тогда, в Тай-фо… Я видел всех членов твоего Спектра?
Да.
— Все в строю? Ни с кем ничего не произошло?
Все в порядке… Почему ты спрашиваешь?
Оставив ее вопрос без ответа, я перевел взгляд на свой собственный Спектр и красноречиво поднял брови в немом вопросе. Они меня поняли. Я знал, что поняли. И они знали, что поняли. Несмотря ни на что, мне нужно было, чтобы они пошли со мной по своей воле.
Кона, Кими и Валери синхронно кивнули. Кими, по привычке, — не глядя мне в глаза, а спрятав взгляд под столом.
Трилла вздохнула и покачала головой. Но не так, как сделала бы это, отказываясь от авантюры, а как бы говоря — «добром это не кончится». И она, в общем-то, была права — добром это действительно не кончится.
Фиби лишь улыбнулась. Так, как делала это всегда — открыто и по-доброму.
Кейра сурово посмотрела мне в глаза, но не выдержала ответного взгляда, отвела глаза и едва заметно кивнула.
Маркус не отреагировал вовсе. Он по-прежнему был поглощен своими воспоминаниями так сильно, что я почти разглядел на его фоне полупрозрачные черные силуэты вертолетов.
А Лиза просто улыбнулась и уткнулась мне в шею. Ей все нипочем. Она на все готова, лишь бы со мной. И остальными. Но главное — со мной. Хотя остальные тоже нужны.
Возможно, впервые за все время пребывания здесь я поймал себя на мысли, что, кажется, начинаю понимать этих людей. Этих странных, необычных, дурных, но замечательных людей.
Итого пятеро за, двое воздержались, одной вообще до фени. Отличный результат.
Эй! Ты не ответил на вопрос!
— Тш! — я хлопнул пальцами «клювом». — Я думаю.
О чем?
— О том, что мне понадобится познакомиться поближе со всем твоим Спектром. Само собой, без масок, рейдовок и прочего балагана. Просто познакомиться как люди. Узнать, как их зовут, какие у них Вспышки, на что они вообще способны. Я должен понимать, с кем пойду на
