что ломка от активации нового спелла, если и осталась, то где-то вдалеке, точно легкое похмелье. На завтрак пожарил пару яиц с ветчиной, черствый хлеб пустил через тостер. Поставил на плиту турку с кофе и поспешил включить компьютер. Я надеялся, что Ирина увидела мое сообщение и ответит. Но облом: мое сообщение не открывала и в друзья не добавила, хотя в сеть она заходила ночью. Жаль.
Наспех позавтракав, я подровнял триммером бородку, принял душ и начал собираться на Флагрум. Выбрал несколько красивых побрякушек из горсти бижутерии, которая скопилась, добавил два тюбика губной помады, тень или пудру — в общем какую-то женскую хрень, шоколадку для Лейны и почти пачку сигарет насыпом. Все это сложил в маленький пакетик и распределил так, чтобы поместилось под руками, прижатыми ниже груди.
В Кузни мы прибыли, когда уже взошла Леда и густо высыпали звезды. Прибыли без приключений — никто не решился покуситься на товарный обоз любовника Агатушки. Остановились как обычно в таверне «Молот». Кстати, коша решила ночевать в комнате, снятой рыжебородым купцом. Чую, бедные их соседи — спать не будут. Я же, после недолгого устройства в своей комнате, спустился в общий зал и с удовлетворением отметил, что Дартен сидит со своими приятелями и по обычаю напивается. Вот и ладно, пора внести немного разнообразия в жизнь его женушки.
Вышел из таверны в ночь и пошел к северному краю Кузней. На перекрестке за мной снова увязались две собаки. Не знаю, отчего они меня не любили. Вообще я с собаками лажу: что на Гае не имел проблем, что прежде здесь, на Флагруме. А здесь всякий раз на меня рыпается то два, то три неугомонных кобеля. Я обернулся, видя их, истошно лающих, в серебряном свете луны. Раньше это было проблемой: они пускались за мной, и все норовили цапнуть сзади за лодыжки. Приходилось останавливаться, орать на них, отгонять их камнями. А теперь, извините, я — маг. Быстро активировал «перчик». Не «Перунами» же четвероногих убеждать: жалко, убить можно. Как они подбежали, злобно лая, метров на пять, так я махнул рукой, предавая небольшое ускорение едкому желтому облаку. Лай тут же сменился жалобным визгом. Поджав хвосты, собачня бежала куда-то во тьму. Вот так, не такой уж и бесполезный спелл «Перец». Просто надо соображать, как и где его использовать.
Дом кузнеца появился из-за купы черных в ночи деревьев на повороте к реке. В кузнице-пристройке горел светильник, но я знал, что Дартена там нет. Меня больше интересовали два светящихся окна возле крыльца. Подойдя к ним, я заглянул и увидел Лейну, сидевшую за столом с чайной чашкой. Красивая она. Не Латея или Элиан, но в ней своя очень приятная, живая красота. Я даже залюбовался, хотя нехорошо подглядывать в окна. Потом стукнул трижды. Она тут же встрепенулась, замерла на миг, так и не донеся чашку до рта. Встала и пошла к двери.
— Лейна… — сказал я негромко из темноты. — Ждала меня?
— Серж… — она, конечно, узнала мой голос и, сбежав со ступенек, пошла на него.
Когда она свернула за угол дома, я схватил ее руку и притянул к себе. Обнял ее с желанием, прижал к себе.
— Серж, пожалуйста! Постой! — она уперлась мне в грудь. — Мне нужно тебе кое-что сказать.
— Что-то случилось? — меня насторожил ее голос и поведение, которое будто подчеркивало выросшую между нами преграду.
— Ну говори? Здесь хочешь или отойдем? — я отпустил ее, оставив лишь в своей руке ее нежную ладошку.
— Лучше отойдем. Вдруг муж вернется. Он уже давно в «Молоте», — она боязливо оглянулась.
Мы пошли в сторону реки, тропой которой она ходила за водой, к тому месту, где я ее первый раз увидел.
— Серж, ты только не сердись, пожалуйста, — начала она, тихонько шагая рядом. — Все эти дни я думала о тебе. Мне очень тяжело.
— Я же сказал, приеду, как только смогу. Вот приехал, — я достал сигарету и свернул к поваленному дереву, черневшему в ночи. Здесь уже слышалось приятное журчание протоки в камнях.
— Да, спасибо. Серж, я не могу так больше. Ты мне очень дорог. Очень! Но я не хочу больше изменять Дартену, — произнесла она, следуя за мной. — У меня сердце болит от этого. Я просто не могу. Не могу смотреть ему в глаза.
— Успокойся, Лейна, — остановился, повернувшись к ней, погладил ее волосы. — Ведь я ничего не требую от тебя. Если ты не хочешь, то, конечно, не надо. Я все пойму, — сказал я, а в душе тихонько скребли кошки.
— Хочешь, я отдам твою брошь? — она отвела взгляд в сторону, и лицо ее наполовину казалось белым от света Леды, а другая половина темным с синевой.
— Я хочу, чтобы ты ее сохранила, как память обо мне. Обещаю, больше не буду мучить тебя своими визитами, — сказал я, закуривая.
— Я даже не представляю, как смогу это вынести. Я хочу тебя видеть. Но… Я не могу, Серж! — слеза заблестела на ее щеке, она шмыгнула носиком и сжала губы. Несколько мгновений держалась, а потом заплакала.
— Ну, что ты? Успокойся, девочка, — я обнял ее, с теплом прижал к себе, выдыхая в сторону табачный дым.
— У меня сын еще есть, понимаешь? Я не могу ему врать. И Дартену не могу! — вздрагивая в рыданиях, пыталась она объяснить мне.
Только что объяснять. Я и так ее очень понимал. Только ругал сейчас себя: зачем я вообще влез в ее жизнь? Зачем я делал это много раз, влезая в жизнь других замужних женщин? Не знаю отчего пришло ко мне это понимание. Может из-за дрожащей в рыданиях Лейны, а может из-за того, что я услышал от Алана Башарова, но сейчас для меня будто открылись вполне очевидные вещи, о которых я прежде никогда не думал.
— Давай, договоримся так, Лейна: я исчезну надолго. Специально, чтобы не тревожить тебя, и чтобы все успокоилось. А потом, когда я буду появляться здесь, мы будем друг другу просто как очень хорошие знакомые. Если согласишься, то как друзья. Согласна? — я отпустил ее и затянулся сигаретой, сгоревшей наполовину.
— Да! — выдохнула она. — Но мне будет очень трудно.
— Но ты — сильная девочка. Ты это переживешь, правда? Пойдем к дому? — я взял ее под руку. — А то в самом деле муж вернется.
Расставаясь с ней, я поцеловал ее в щеку и пошел к «Молоту» по темной улице. Как-то очень хреново вышло. Прямо очень. Эти два последние дня состояли из вот таких душевных потрясений. Был соблазн сейчас взять бутылку полугара и осилить ее самому. Но так и спиться можно. Ведь вчера лечил ломку от нового спела вискарем, сегодня ломка душевная, снова заливать «лекарство». Полугара я все-таки выпил три стопки. Потом долго сидел на лавочки возле «Молота», курил, смотрел на звезды, думал за жизнь.
В Кузнях я решил больше не задерживаться, а утренним дилижансом сразу в Вятич. Все-таки давно уже пора решать вопрос с сейфом. Только бы предстоящая встреча с Элиан не стала для меня очередным душевным потрясением. Ведь у меня никогда не было романов с эльфийками. Не представлял, что от нее ждать и как она встретит меня после обиды, которую явно держала в себе.
Глава 27
Ударь меня
Ставров, конечно, обрадовался, увидев меня. Назвал «пропащим» и еще «беспощадным еба*ем», похлопал по плечу — честно, приятно. Прежде чем отдать листки с переводами, он настоял пройти к нему на чай. И мы просидели больше часа в душной комнате, не имеющей окон и освещенной масляными светильниками — там, где он нас обычно принимал. Пили чай, который служанка подала на стол, прибрав в сторону множество книг. Я клятвенно заверил старика, что сейфом займусь если не в эту ночь, то в следующую точно. Важно лишь, чтобы Элиан не слишком злилась на меня и пустила, так сказать, переночевать в ее уютной постельке.
— Завидую тебе, — попивая из большой фарфоровой кружки, говорил Илья Васильевич. — Какая женщина тебе сдалась! Элиан!.. Она же — редкая красота даже среди самых высоких эльфиек. Ты, Серж, сам не понимаешь какое удовольствие тебе позволили боги! Цени — это подарок свыше! Но и про сейф не забывай.
— Он ценит. Усердно ее трахает, — отвечала за меня Агашимая. — Только еще одна краса неземная добавилась: Латея. И ее светлость Ольгу Васильевну тоже нельзя без его мужского внимания оставить. Ведь к ней для пользы нашего дела надо аж в спальню пробраться. Так что, ваши боги к нашему Сержу
