Меня начало бить мелкой дрожью, будто я перенапряглась, таская тяжести. Я вышла за дверь, ноги стали как ватные и одновременно безумно тяжёлые. Такие слабые, что едва держат меня и едва отрываются от пола, словно к ним гири привязаны. Но я упрямо продолжала идти вперёд, подальше от Клюшки и её каморки.
В голове зашумело, в глазах замигали чёрные точки. Я устало опёрлась о стену и подумала о том, что сейчас свалюсь в обморок от непонятного мне истощения. Из последних сил в стену рванула жалкая искорка-эмоция. Что это было? Я не могла понять, голова кружилась всё сильнее.
В тот момент мне хотелось одного. Чтобы несмотря ни на что Ксан пришёл и помог мне. Так хотелось снова оказаться в его сильных руках. Я его терпеть не могу, он меня раздражает и всё-таки ведёт свою игру за моей спиной, но только он меня всегда спасает. Где же он?..
Я опёрлась на стену спиной и медленно съехала на пол, больше не чувствуя в себе сил не то, что стоять, а просто оставаться в сознании. Я утомлённо провалилась в забытье, и показалось, будто меня подхватывают крепкие горячие руки Ксана.
Мой злой герой.
Глава 36. Кроватные баталии
Очнулась я в своей кровати. Или нет. Я заворочалась, пытаясь выбраться из-под тяжёлого одеяла, и поняла, что сзади кто-то лежит и прижимается. На Раса было не похоже, слишком большое, горячее и дышащее мне в затылок. Сон как рукой сняло, я мгновенно распахнула глаза и уставилась на прикроватную тумбочку с красиво мерцающей ночной лампой.
К слову, в моей комнате не было никакой ночной лампы, и уж тем более там не было наглой мужской руки, обнимающей меня поверх одеяла! Вот почему одеяло казалось таким тяжёлым, словно я дубовой дверью укрылась.
Недобитый голос разума нервно каркнул о том, что он догадывается, где мы и кто нас тут лапает и греет. Я смутилась от противоречивых эмоций восторга и гнева от наглости и бесстыдства Делатура, поэтому ненадолго затихла. Это насторожило и разбудила герцога. А может он и вовсе не спал? Извращенец.
— Проснулась? — от хриплого со сна голоса мужчины меня мурашками по всему телу продрало.
Я вздрогнула и постаралась притвориться мёртвой. В голове забегали лихорадочные мысли о том, что предшествовало результату, который мы с голосом разума наблюдали, точнее, ощущали здесь и сейчас. То бишь, как я оказалась в одной кровати с Делатуром и почему.
Видимо, мне не показалось, и он действительно пришёл, когда я потеряла сознание в коридоре. И тот импульс в стене не показался. Но вопрос всё равно остаётся открытым. Почему я в его спальне и почему он со мной в одной кровати, хотя ещё совсем недавно общался даже холоднее, чем при первой встрече.
— Меня пугает, когда ты такая тихая, — продолжил он, — скажи что-нибудь. Я знаю, что ты не спишь.
Мне было много, что ему сказать. В основном, правда, на диалекте портовых грузчиков, но я мстительно решила, что молчание — лучшее оружие. Пусть понервничает, хотя даже это не искупит всех перенесённых по его вине волнений и обид.
— Айза, — позвал на ушко.
Его руки оказались на моей талии, но уже под одеялом и притянули к его горячему телу, спиной вжимая в рельефный торс. Я закусила губу от волны горячих мурашек, устремившихся от позвоночника по всему телу. Стало жарко и очень приятно, но не извиняло этого козла чернявого. Кажется, я заговорила как Рас.
Я зажмурилась, приказывая телу ничего не чувствовать и быть неприступной крепостью, которую нельзя пошатнуть столь хитрыми и подлыми приёмами. Я — труп. Холодный безразличный ко всему физическому молчаливый синюшный трупик.
— Прости меня, — Ксан кончиком носа провёл по краю ушной раковины.
Я сжала перед собой кулаки, прижимая их к груди, но сдержать дрожь удовольствия не получилось. Он ещё и извинился. Это двойной урон по моей неприступной крепости! Запрещённые приёмчики. Но я непоколебима и не прощу. Тем более, что он не уточнил, за что извиняется. А то там список прегрешений дли-и-инный накопился.
— Мне стоило понять и быть рядом, когда я был нужен, — продолжал Ксан развивать тему, — нужно было догадаться, что с тобой что-то не так, когда ты пришла ко мне. Прости.
И легонько коснулся губами за ушком. Вот тут-то я уже и не выдержала. И моя неприступная крепость ловко трансформировалась в бронированного злобного шипастого огнедышащего дракона. Я не сдвинулась с места, но меня буквально переполняло негодованием и возмущением с толикой бешенства.
— Да иди ты лесом! — злобно запыхтела я, — и извинения свои засунь сам знаешь куда.
— Ну слава богине, а то я уже начал переживать, — я почувствовала, как он улыбается.
— Какого Кривого я здесь делаю, да ещё и с тобой? Слабо было отнести меня в комнату? Так оставил бы в коридоре, полежала да сама потом добралась, — распалялась я, — а лучше бы вообще не приходил! Зачем ты вообще припёрся? Мне и без тебя было очень хорошо. Очень даже прекрасно! Полы у вас тут просто восхитительные, нежнее самой мягкой перины, ага.
Вместо ответа Делатур перевернул меня на спину и навис сверху громадой, удерживая свой вес на локтях по обе стороны от меня, из-за чего мы продолжали быть чуть ли не вплотную друг к другу. А он ещё и без рубашки! Как смущает. Щёки мгновенно вспыхнули, я растерялась и притихла. Отвратительно, какой Делатур хороший стратег. Обескураживать и брать измором у него неплохо получается.
— Я принёс тебя сюда, потому что у меня кровать шире и удобнее, — медленно проговорил он, и глаза сверкнули в полумраке серебром, — а тебе нужно было находиться рядом со мной, чтобы восстановить силы. И я не мог не прийти, когда ты позвала меня. Через стены Делатура.
Последнее он выделил особенно, сделал упор с таким удивлением и неверием, словно задавал мне вопрос, мол, какого Кривого я сэксплуатировала его любимые академические стены и каким образом. Может, они полуразумные и Академии стало меня жалко, раз козлу-хозяину нет? Вот и поучаствовали в моей судьбе?
Богиня, какой же бред я несу, но так сложно сосредоточиться, когда над тобой нависает полуголый мужчина мечты, к которому у тебя ещё и чувства. И вы в кровати. Приплыли, милочка. Вылезай, это конечная. Какие чувства? Он сам недавно дал понять, что их надо исключить из этого уравнения. Сделка, Айза. Думай об этом и охладись.
— Ты снова затихла и пугаешь меня, — проговорил Константин, — не будет возмущений или вопросов? Обвинений и требований? Рукоприкладства или хотя бы слёз?
— Своими слезами умойся, — проворчала я.
— Ты сама доброта, — хмыкнул мужчина и перекатился на спину рядом.
— Не я такая, окружающие такие, — продолжила ёрничать я.
— Музыка для моих ушей, — то ли издевался, то ли правда радовался моему раздражению этот невыносимый тип.
— Ну, раз акт спасения согласно нашей сделке свершён, я пойду к себе, — я села и попыталась вылезти из-под одеяла, а потом и из кровати. Но Делатур снова навис надо мной, лишая свободы действий.
