а политика — это игра для пожилых людей. Таких, как, например, мой папенька.
— Поэтому мы просидим в канализации всю следующую неделю? — попробовал угадать я. — Или весь следующий месяц?
— Нет, скоро мы уйдем отсюда, — сказал Нурлан. — Но в городе теперь будет неспокойно. Цинты будут тебя искать. И Ван Хенг тоже. Будут проверки, обыски и облавы, и ты должен понимать, что поставил нашу организацию под удар.
— Но ты сам пошел со мной.
— Иначе ты уже был бы мертв, — сказал он. — Или попал бы в руки Хенга, что, в общем-то, примерно то же самое, только хуже.
Я заметил, что как только Нурлан перестал притворяться рядовым бойцом, приставленным ко мне в качестве сторожа, он стал куда более словоохотливым.
— Значит, я вам все-таки нужен.
— Скажем, ты представляешь для нас некоторую ценность, — сказал Нурлан. — Потому что кроме того, что я описал тебе, есть и другой путь к победе. Точнее, мы пытаемся его найти.
— И что же это за путь?
— Симбы — это основная боевая мощь империи, — сказал Нурлан. — Мы должны изучить их. Мы должны понять их, узнать о них все, что можно. У нас есть научный отдел, который ищет средство, способное уничтожить симбов, не трогая при этом людей.
— Какой-нибудь вирус или что-то вроде того?
— Если говорить очень упрощенно, то да.
— И насколько вы продвинулись в поисках?
— Пока не очень далеко, но мы надеялись, что добытые Механиком образцы нам помогут, — сказал Нурлан. — А теперь у нас есть еще и ты.
— Я бы не хотел становиться подопытной мышью, — сказал я.
— Но ты неблагонадежен, — сказал Нурлан. — Мы ничего о тебе не знаем, ни как о симбе, ни как о человеке. Что ж, эта вылазка позволила узнать тебя чуть лучше. Как человека. Если, конечно, я сейчас говорю с человеком, а не с хитроумным демоном, управляющим его оболочкой.
— Вопрос доверия — это очень сложный вопрос.
— Именно, — сказал он. — Научный отдел требует тебя для начала исследования, но я не знаю, насколько безопасно будет приводить тебя к ним. Может быть, ты завербован империей и являешься частью какой-то сложной операции по нейтрализации подполья.
— А империя вообще знает о вашем существовании?
— А может быть, ты и есть империя, — сказал Нурлан. — Сейчас рискую только я. Мы держали тебя в стороне от всего, и ты не сможешь причинить нам вреда, но если позволить тебе узнать больше…
Он говорит общими фразами, чтобы не сболтнуть ничего лишнего, ничего, что могло бы навредить сопротивлению. Черт побери, ведь я даже официального названия их организации не знаю, не говоря уже о структуре, ресурсах, действительных членах и сочувствующих гражданах.
И он почему-то не боится, что я могу захватить его в плен и вырвать у него информацию под пытками, а значит, у него припасено средство и на этот случай. Какая-нибудь ампула с ядом в воротнике рубашки или полом зубе, прямо как у героев шпионских романов, которые я любил читать в детстве.
Самое неприятное, что это пат. Я ничего не могу сделать, чтобы убедить его в чистоте своих намерений, потому что любой мой поступок может быть расценен, как отвлекающий маневр засевшего внутри меня демона.
И что еще более неприятно, я и сам до конца не уверен в том, что задумала тварь, засевшая внутри. Может быть, он только и ждет повода, чтобы подать знак своим собратьям…
— Но я принес вам больше пользы, чем вреда, — сказал я. — Без меня вы никогда не получили бы те образцы.
— Верно, — сказал Нурлан. Я обратил внимание, что с самого начала разговора автомат, висевший на его плече, был направлен в мою сторону, и палец его все так же находился не слишком далеко от спускового крючка. — И возможно, ты мог бы принести нам еще больше пользы. Но, как я уже говорил, это игра в долгую, и я не готов рисковать всем ради сиюминутной пользы.
— Позволь мне угадать, что будет дальше, — сказал я. — Один из нас не выйдет отсюда живым?
Нурлан покачал головой.
— Надеюсь, что солдат ты лучше, чем прорицатель, — сказал он. — Мы оба выйдем отсюда живыми, но пойдем в разные стороны.
— То есть…
— Я не могу рисковать своими людьми из-за тебя, — сказал он. — Больше, чем уже рискнул.
— И ты думаешь, что если они найдут симба-отступника, то они успокоятся?
— Я не знаю, как будет, — сказал он. — Постарайся выбраться из города и не попасть к ним в руки.
— А ты не боишься, что если они таки меня схватят, я вас выдам?
— Нет, потому что ничего конкретного ты про нас не знаешь, — сказал он. — Демид не знал.
— И после того, как я доставил вам образцы…
— Мы очень тебе за это благодарны, — сказал он. — И поэтому я не буду испытывать на тебе пули из этого автомата.
Или потому, что он боится, что они не сработают. Или что они не помешают мне до него добраться, и по исходу нашего поединка в канализации останутся плавать сразу два мертвых тела.
— Я не хочу тебя убивать, — сказал он. — Ты мне даже где-то симпатичен, поручик. Но ты должен понимать, что дело — превыше всего.
— На моей родине так говорили о чести, — сказал я.
— Значит, вы давно никому крупно не проигрывали, — сказал он. — Мне жаль, что так получилось, но, как ты сам говорил, вопрос доверия…
— Куда мне хоть идти?
— Туда, — он махнул рукой. — Я пойду первым и открою все двери. Дай мне около часа, а потом иди следом. Тебе нужно будет преодолеть пару километров, и ты окажешься за границами периметра оцепления.
— Если они его не расширят, — сказал я. — За час-то.
— На все воля Аллаха, — улыбнулся он.
— И ты не боишься, что я сейчас на тебя нападу?
— Не боюсь. Если бы ты хотел напасть, то не спрашивал бы. Ты — солдат, поручик, а я тебе не враг.
— Но и не друг.
— С моей работой сложно обзавестись настоящими друзьями, — сказал он. — Не думаю, что мы когда-нибудь еще увидимся, поручик. Удачи тебе.
— И вам в вашей невидимой войне, — сказал я.
* * *
Он ушел, и я не стал его останавливать.
Я был не то, чтобы ошарашен, скорее, разочарован. Союзники оказались еще менее надежными, чем я ожидал. Спасибо, что всего лишь не стали помогать, а не ударили в спину.
Я остался один. Засек время и улегся на влажный холодный бетон.
— Теперь ты понимаешь, что это была не такая уж удачная идея, — а, все-таки, не совсем один.
— Человеческие взаимоотношения — сложная штука, — сказал я.
— Вовсе нет, — возразил Сэм. — Тут все просто. Они взвесили тебя и нашли слишком легким. Минусов от сотрудничества с тобой больше, чем плюсов. Это простая арифметика. Впрочем, даже если бы
