парня к другому.
Не была уверена, должна ли быть раздражена или довольна тем, что он считает меня уравновешенной.
— Не говори Фионе, — прошептала я.
Коннор подошел ближе, выглядя обеспокоенным.
— Послушай, Эви, ты взрослая женщина и вполне способна принимать собственные решения, даже если Фиона не согласна, но это чертовски плохо. Я люблю Ксавье как брата, но он не подходит на роль парня для серьезных отношений. Он не хочет им быть. Ксавье доволен тем, что является мудаком-ребенком прессы.
— Я уже взрослая, ты сам только что сказал об этом и вполне способна сама вырыть себе могилу, — поддразнила я, хотя его слова прозвучали слишком близко к истине.
Коннор с сомнением посмотрел на меня.
— Собираюсь поспать еще несколько часов. Очень устала, — сказала я. Мои щеки вспыхнули, когда Коннор поморщился. Я быстро бросилась наверх, в свою комнату, надеясь, что Коннор будет держать рот на замке. Фиона убьет меня, если узнает, что я дала Ксавье еще один шанс. Знала, что она беспокоится обо мне, и мой трусливый побег из квартиры Ксавье сегодня утром доказал, что у нее были на то причины. Предупреждение Коннора прокручивалось в моем мозгу снова и снова, пока я забиралась под одеяло.
Ксавье вроде как пытался быть парой… для меня. Разве не так? Мы давали шанс свиданиям. Мы еще не определили, кто именно мы такие, но так рано в этом испытании этого и не следовало ожидать. Он не хотел терять меня, а я не хотела терять его. Мое сердце уже было безвозвратно потеряно.
Даже горячий шоколад и банановый хлеб, которые я ела только для того, чтобы их сладкое содержимое успокоило мои нервы, не сработали. Все равно до смешного нервничала, когда подошла к двери Ксавье, чтобы разбудить его. Как я должна была вести себя с ним после вчерашнего вечера? Поцеловать его и сказать «С добрым утром»? Или это слишком много? Я вошла в квартиру Ксавье, наполовину обеспокоенная тем, что найду его в компрометирующей ситуации, или тем, что он изменил свое мнение о свиданиях после прошлой ночи.
И замерла, заметив Ксавье, стоящего у окна и глядящего на мост Харбор-Бридж.
Он повернулся, держа в одной руке чашку капучино, а в другой — мою записку. Я внутренне съежилась. Возможно, эта записка не была хорошей идеей. Ксавье выглядел… разочарованным… или печальным. Не была уверена точно.
— Ты уже встал, — тупо сказала я, направляясь к кухонному островку, где уселась на табурет и положила почту на стойку.
Какое-то мгновение Ксавье ничего не делал, потом подошел ко мне. Мои глаза, как всегда, были прикованы к изгибающимся мышцам его живота. Ксавье был абсолютным мужским совершенством. С чего бы ему вдруг захотелось изменить свои привычки ради меня? Для бедной пухленькой Эви?
Когда он остановился достаточно близко, чтобы запах свежего эспрессо и его собственный мужской аромат донеслись до моего носа, я, наконец, посмотрела ему в лицо. Его хмурое лицо. Ни ухмылки, ни усмешки, ни дерзости на этот раз.
— Я проснулся в пустой постели, а когда спустился вниз, ожидая увидеть тебя здесь, вместо этого получила вот это. — Он поднял мятую записку.
— Всегда полна сюрпризов. Ты сама это сказал, — пошутила я без особого энтузиазма, но с тем, как серые глаза Ксавье буравили меня взглядом, было трудно изобразить юмор.
Он придвинулся ближе.
— Почему ты ушла, Эви?
— Не хотел навязываться или злоупотреблять твоим гостеприимством, — сказал я беспечно.
Его сильные руки опустились на мои бедра, и он быстро поцеловал меня.
— Тебе всегда рады, и ты это знаешь.
Я посмотрела на него.
— После нашей первой ночи, проведенной вместе, я не чувствовала ничего подобного.
— Черт, — простонал он. Он погладил меня по щеке, его лицо было так близко, что становилось все труднее не закончить этот разговор поцелуем. — Из-за этого чувствую себя полным идиотом. Я же сказал, что мне очень жаль. Не могу изменить то, что произошло, но пытаюсь исправить это, и для протокола, не хочу, чтобы ты уходила. Хочу просыпаться рядом с тобой.
Я сглотнула.
— Поняла. В следующий раз останусь.
Ксавье ухмыльнулся.
— Как насчет сегодняшнего вечера? Давай устроим еще один вечерний сеанс, и на этот раз ты останешься на завтрак.
— Это линия поведения, с которой большинство парней терпят крах и сгорают, ты же понимаешь это, да? Об этом написано в руководстве игрока как о плохих линиях пикапа. Разве ты не получил записку? — засопела я.
Ксавье рассмеялся, и мои внутренности как обычно начали трепетать.
— Ты позволишь мне разбиться и сгореть вместе с моей линией?
Его губы снова нашли мои, и я позволила себе насладиться его поцелуем еще мгновение, прежде чем отстранилась. — Это «да» на свидание. Останусь ли я на ночь, зависит от твоего поведения.
Хотя, на самом деле, с моей стороны было немного лицемерно сваливать всю вину на Ксавье. Прошлой ночью мне не удалось соблюсти собственное правило, и я чувствовала, что сегодня будет не намного легче.
Опять этот волчий оскал.
— Я буду хорошим мальчиком, Эви.
Я усмехнулась.
— Посмотрим. — Может быть, Ксавье и не был плохим мальчиком, каким его представляла пресса, но он определенно не был и хорошим мальчиком. И я не хотела, чтобы он был таким.
На этот раз я вошла в квартиру Ксавье без предубеждения прошлой ночи. Мы ели суши и смотрели старый фильм о Джеймсе Бонде с Шоном Коннери, хотя обычно я предпочитала более новые версии. Запрет на секс был твердо установлен. Мы вели себя хорошо, даже если рука Ксавье вокруг меня отвлекала, хотя и не так сильно, как его рука, которая все время обхватывала мою задницу. Мои пальцы продолжали рисовать ленивые круги на груди и животе Ксавье, но наши глаза были твердо сосредоточены на экране примерно до середины фильма, когда Ксавье крепко сжал мою задницу, и мои пальцы случайно задели выпуклость в его штанах. С этого момента все пошло под откос довольно быстро, по крайней мере, с точки зрения запрета.
Через два часа после начала свидания я лежала на диване, закинув ноги на широкие плечи Ксавье, а его лицо было зажато между моих бедер, когда он делал невыразимые вещи языком и ртом. Одной рукой я вцепилась в подголовник, а другой удерживала голову Ксавье на месте. Не то чтобы он нуждался в поощрении. Он поедал меня, как голодный человек тарелку буррито.
— Ты на вкус как рай, Эви, — прорычал Ксавье, прижимаясь
