аборт.
— И что? — не понимает Марианна. — Ну, напишут такое — и что?
— Тем самым они дискредитируют наше движение. Это станет ударом по моей репутации. Я не могу этого позволить. Я столько трудилась! Нужно представить все иначе. — Лидия с вызовом смотрит на Марианну.
— Ах, мама-мама, — говорит Марианна.
Лидия кривится.
— Марвин страшно на меня зол, — шепчет она. — И Беата тоже. Причем за дело.
— Никто на тебя не зол. Причем уже давно.
— Мне нужно увидеться с Беатой. Извиниться перед ней. Ведь это я заставила ее солгать. Это из-за меня Оскар теперь ее ненавидит. — Лидия закрывает глаза. — Нужно устроить Беате замечательную свадьбу. Ведь я перед ней в долгу. Пусть у нее будет все, чего она лишилась.
— Как только ей разрешат посещения, я тебя к ней отведу, хорошо? — Марианна гладит маму по руке. — Но только пусть на этот раз Беата сама решает, чего она хочет. Она уже взрослая. — Сейчас явно не самый подходящий момент напоминать, что Беата с Элоизой расстались. — А Оскар — он же подросток. Подросткам положено ненавидеть матерей. Помнишь, как мы с тобой скандалили, когда я была в том же возрасте?
— Чуть до драки не дошло, — повторяет Лидия.
— Да, ты мне как раз про это рассказывала. С папой, да? Из-за Беаты?
— Нет. — Лидия явно запуталась. — С этими протестующими. Я одному дала по голове его же собственным плакатом.
— На Марше женщин?
— Так ему и надо.
— Безусловно. Вот только, мам… лучше бы никому об этом не знать, ладно? Помнишь, что сказал Уилл? Адвокат.
Лидия смотрит Марианне в лицо, глаза у нее явно прояснились.
— Помню, конечно.
— Мне очень жаль, что я не пошла с тобой протестовать, — говорит Марианна.
— И мне жаль, — откликается ее мама. — Мне всегда нравилось брать тебя с собой на такие мероприятия. Моя старшенькая. Такая дерзкая. Такая пылкая. — Вид у нее грустный. — А вот Беата вся в отца.
— Правда? Даже не знаю. Только решительный человек способен в двадцать лет родить ребенка и вырастить его самостоятельно, да еще против материнской воли. Беата у нас, безусловно, боец. И Нина тоже. И я. — Она гладит мать по голове. — Мы все в тебя.
ГЛАВА 33
Беата
Беата открывает глаза. Комнату заливает свет флуоресцентной лампы, от него ломит голову.
Где она? Поворачивает голову, чтобы это понять, — и череп взрывается болью.
— Ох, — стонет она.
Раздается стук, у постели появляется Элоиза. Вид у нее растрепанный и вспотевший.
— Очнулась, — говорит она. — Ты в больнице. Сейчас позову сестру.
— А я тут давно?
— Три дня, — отвечает Элоиза. — Ты получила травму на Марше женщин, помнишь?
— Оскар?
— Жив-здоров твой Оскар. Он не пострадал.
— А родители? — Язык клейкий, неповоротливый.
— У папы ни царапинки. Мама сломала ногу, ей сегодня утром должны вставить спицу. Я вчера ее видела, она просто в восторге от того, что станет бионической женщиной.
Торопливо входит медсестра.
— Вот мы и вернулись. Многие будут этому рады, начиная с этой вот дамы. — Она улыбается Элоизе. — Представляете, Элоиза сидела тут, не отлучаясь.
— Что произошло? — хрипит Беата. Болит все тело.
— Вы упали и потеряли сознание, — объясняет сестра. — Сломали три ребра, одно пробило легкое. Но в целом, должна сказать, вам сильно повезло. — Она проверяет давление, температуру. — Говорить, когда в груди у вас трубка, довольно тяжело, так что побольше молчите, ладно?
Беата кивает.
— Где-нибудь болит?
— Да, — говорит Элоиза. — У нее болит. — И пожимает Беате руку.
Беата возвращает пожатие. Как здорово, что тебя понимают без слов.
— Она поправится, Элоиза. Все жизненные показатели стабильно нормальные. Просто ей досталось. — Она поворачивается к Беате: — Сейчас принесу обезболивающее и добавлю в капельницу. Ладно?
— Спасибо, — благодарит ее Элоиза.
— Расскажи все, — медленно, с усилием просит Беата. Она помнит толпу, сжимающие ее тела, ей ничего не видно. Помнит свой страх — что там с Оскаром.
— Ты рухнула с тумбы, прямо на бетон. На глазах у Оскара. — Она смотрит, что отражается у Беаты на лице. — С ним все хорошо, честное слово. Я не стала бы тебе врать. Он вытащил тебя оттуда, доставил в скорую. Приходил сегодня утром. Боюсь, в ближайшее время его вряд ли удастся затащить еще на какие-то политические протесты, но в целом психика его не травмирована. Уилл за ним пристально следит. Ты должна гордиться сыном. Настоящий герой.
У Беаты в уголках глаз собираются слезы.
— Понимаю, это трудно осмыслить, — продолжает Элоиза. — Плачь, не стесняйся. А главное, не забывай, что ты поправишься. Ребра срастаются, трубку через пару дней вытащат. С сотрясением все не так быстро. Чтобы восстановиться, придется на несколько месяцев бросить работу и много отдыхать. — Элоиза поправляет ей подушку. — Но это не конец света. Могло быть и хуже.
Да, думает Беата. Она могла навсегда потерять эту изумительную женщину — это, собственно, почти произошло. И это стало бы концом света. И ради чего? Против чего она так свирепо сражалась? Против возможности состариться рядом с Элоизой?
Возмущение обратилось в пепел, теперь ее выбор — надежда.
— Выходи за меня замуж, — с трудом выговаривает она.
Элоиза пристально смотрит на нее.
— Лапушка, я ценю твои чувства, но в ближайшее время не собираюсь принимать твои слова всерьез. — Она улыбается. — Я тут в последнее время на досуге почитала кое-что о последствиях мозговых травм.
Превозмогая боль, Беата произносит:
— Я сделала страшную ошибку. И очень без тебя тосковала. Выходи за меня замуж. Пожалуйста.
— Давай подождем несколько дней, — предлагает Элоиза. — Если, встав на ноги, ты не передумаешь, обсудим все это еще раз.
— Ты ведь меня дождалась, — говорит Беата. — И я готова ждать столько, сколько потребуется.
НОЯБРЬ
ГЛАВА 34
Беата
Она готова была ждать столько, сколько потребуется, чтобы убедить Элоизу в серьезности своих намерений. Но едва Элоиза поняла, что мозговая травма никак не повлияла на ее здравый смысл, события начали развиваться очень стремительно. Ребра там, где делали разрез, еще побаливают, время от времени страшно ломит голову, но в целом выздоровление прошло гладко. И она знает: ей повезло.
Элоиза и Лидия полностью спланировали свадьбу. Регистрацию проведет старый коллега Элоизы, теперь он судья. Лидии дали полную свободу в выборе цветов, музыки и нарядов для Марианниных девочек, это ее загадочным образом умиротворило.
Звонят в дверь.
— Я открою! — кричит Оскар.
Она слышит хлопок двери, голоса, шаги на лестнице.
— Беата? Ты готова?
— Входи.
Дверь открывается, входит Нина в строгом изумрудно-зеленом платье и шляпке-пирожке.
— Ух ты. Обалденно
