понять, зачем Вам это? Я могу понять, зачем мне. Вы даете защиту от него мне по принципу естественной пищевой цепочки- Вы сильнее и влиятельнее сына, но Вам… Он ведь Вас еще больше возненавидит… Или поступит так, как поступили Вы в свое время… Со своим отцом…
Ламун улыбнулся и поставил бокал на стол.
— Он и так ненавидит меня, Алёна. Куда уж больше… Но это не отменяет факта того, что он мой сын и унаследует мою власть… Власть в общине. Он простит твою измену с кем угодно, уже ведь простил всё твое прошлое… Но со мной не простит… Я точно знаю. А убийство? Нет, не думаю, что он на это способен… Поверь, если бы мог, уже бы убил… Намного раньше…
Я смотрела на него и пыталась понять, каковы границы и пределы его цинизма и жестокости, есть ли в этом человеке хоть капля жалости к людям, которые по идее должны быть ему не безразличны.
— Так как Вы хотите, чтобы сын поверил в то, что между нами что-то было?
— Все очень просто… Хочешь правдоподобности- сделай правдой. Он ведь любит смотреть… Пусть посмотрит… Наверху нас ждет комната. Поднимемся, сделаем дело и ты свободна. Я дам тебе самолет до родины и новый паспорт. Помогу с переводом денег на новое имя и новый счет. Вот, смотри…
Ламун положил передо мной новые документы.
Подошел официант, сменил приборы и посуду. Принесли щербет и чай на десерт.
Я даже не открываю паспорт, потому что знаю, что он не врет. Просто забираю его со стола и кладу в сумку.
— А у Вас встанет по заказу? — не удерживаюсь от сарказма.
Но сарказм получаю и в ответ.
— Сейчас ты скорее пнула себя, чем меня… Думаешь, на тебя не встанет?
Я лишь улыбаюсь на его выпад. Поднимаюсь из-за стола, беру сумочку… Он понимает мой намек. Небрежно кидает на стол несколько долларовых купюр. Проходит вперед.
Я следую за ним… К пустоте… К неизбежности… К свободе…
Глава 36
Комната встречает нас прохладной тишиной вперемешку с терпко-древесным ароматом старины. Сейчас эти запахи сливаются в моем восприятии с самим Ламуном- я чувствую его дыхание сзади- ведь он пропустил меня вперед. Когда разворачиваюсь на звук резко захлопнувшейся за нами двери, вижу, как он не тянет время, тут же расстегивает рубашку. В доме у Тигра он казался мне шикарным и холеным, в машине- неприлично молодым, а сейчас… Сейчас, когда на поверхность вышла его похоть, потянувшая с собой наружу всю его личину, ибо мужчина в желании самый искренний из всех своих возможных состояний, я вижу, какой он старый, отталкивающий…
Прохожу в номер глубже, к кровати. Отбрасываю не забытый в ресторане плащ, скидываю, наконец, шляпу. Расстегиваю кофту. Пальцы немного подрагивают. Они влажные и холодные…
Набрав в легкие воздух, стаскиваю с себя все, кроме белья, хочу снять и его, но… Он останавливает меня. Подходит. Берет за затылок, резко разворачивает к себе, проводит ладонями по шее, двигается ниже, заключает в тиски пальцев мои груди, всё еще в лифе.
— Красивое тело… Не девочки, но молодой женщины…
Вжимает в себя.
— Иногда опыт лучше необузданного нрава, Алёна… Тебе может понравиться…
Его старческий запах, смешанный с дорогим, но приторным парфюмом, едва не заставляет меня вывернуть себя наизнанку. Странно. Раньше я никогда не испытывала такого отвращения к партнеру, даже если он и не соответствовал моим представлениям о мужской красоте.
Выворачиваюсь из его рук, прыгаю на кровать, подползаю к изголовью, как можно эффектнее, а потом распахиваю ноги, приглашая его.
Снова хмыкает. Победоносно расстегивает свои штаны, резко хватает меня за ступни и тянет на себя.
Я ойкаю от резкости его движений. А его моя растерянность, как кажется, только заводит. Его член большой и налитой. И он явно гордится им передо мной, демонстрируя свое мнимое мужское превосходство, насмехаясь над моими мыслями о его возрастной немощности.
— Сними трусы, сучка, — приказывает, трогая себя ритмично, словно бы боясь потерять темп и сдуться. Его голос груб, шершав. Личина галантного кавалера слиняла, как некачественная краска с одежды при стирке. Вот и проявилось его истинное лицо…
Я молча делаю то, что он говорит.
Ламун наваливается на меня сверху, снова дергает мои ноги, расставляя их для себя еще шире. Я же со всей силы зажмуриваю глаза. Его пальцы грубо раздвигают меня, направляя член ко входу, а потом он одним толчком меня заполняет…
Секунда, которая в моей голове длится дольше, чем возраст Вселенной- и стены комнаты содрогаются от его истошных воплей.
— Шармута! Что это?! — орет он, резко вынимая меня из себя и в ужасе смотря на то, как из его тут же опавшего члена бесконтрольно хлещет кровь, заливая меня, кровать, его…
— Жаль, месье Ламун, что Вы считаете тему насилия над женщинами на войне ничтожной и бессмысленной… Иначе бы Вы могли знать, что женщины во время вооруженных конфликтов, в частности, в Югославии, чтобы избежать сексуального насилия, втыкали в пробки от вина бритвы и отломанные кончики ножей, а потом аккуратно засовывали это оружие во влагалище, чтобы такие мрази, как вы знали, каково это, когда тебе больно и над тобой совершают насилие…
— Твааарь, — шипит он, предпринимая бессмысленные попытки остановить кровотечение.
Когда дверь с балкона распахивается, я уже успеваю накинуть на себя кофту. Остальное прикрывать бессмысленно- я вся по пояс в крови.
Ворвавшийся к нам мужчина с ног до головы, включая лицо, в черном окидывает меня равнодушно-деловитым взглядом. Протягивает мне пластиковый пакет.
— У Вас ровно десять минут привести себя в порядок в ванной и переодеться. Грязные предметы одежды скинете обратно сюда же. А я пока окажу первую помощь господину Ламуну и объясню ему, что к чему…
Я еще не успеваю выдохнуть, потому что понимаю, что всё самое страшное может быть еще впереди. Впереди моя главная игра… Вот и настал день, когда пришлось отыграться за тот роковой покер…
Аккуратно вытаскиваю из себя пробку с воткнутой в нее посередине бритвой, смываю его кровь с себя, вытираюсь насухо. Засовываю все свои вещи, включая пробку и полотенце, в отданный мне пластиковый пакет.
Когда выхожу наружу, Ламуна в комнате уже нет, да и сама комната, как по мановению ока, сильно преобразилась, словно бы еще пару минут назад здесь не происходила кровавая баня…
— Я готова, — сухо говорю, наблюдая за тем, как мужчина оглядывает помещение на предмет проверки возможных оставленных следов.
— Прекрасно, нам пора.
